Он таинственно улыбается мне, а я не в силах не улыбнуться ему в ответ. Его взгляд излучает тепло. Я ощущаю его даже на расстоянии. Бабочки в животе просыпаются от столь долгой спячки. Щекочут внутренности своими трепещущими крылышками, создавая собой вихрь. Так приятно и до боли знакомо, что кажется, я никогда не расставалась с этими ощущениями.

Однако стоит Владу подозвать меня незаметным жестом руки, как все бабочки дохнут.

Я вспоминаю, что это всего лишь игра. Все, что говорит и делает Влад, прописано в его сценарии.

— А где, собственно, ваша мама? — следом интересуется старик, проследив за взглядом Влада.

Я резко привстаю со ступенек.

Ну все. Придется вылазить из окопчика, хочется мне этого или нет.

Я расправляю плечи и, мысленно перекрестившись, вхожу в гостиную, где устраиваюсь на диванчике рядом с Владом и дочкой. Она перебирается на мои колени, руками обнимает за шею и шепчет на ухо что-то вроде: "мам, он совсем нестрашный, но, похоже, на "Мандивах" тоже ни разу не был".

— Эм-м... здравствуйте, Марк Филиппович. Вот так уж неожиданность.

Это все, что я могу сказать при виде этого чопорного мужчины, который теперь пристально разглядывает нас троих, словно мы подозреваемся в страшном преступлении.

Внезапно меня одолевает необоснованный страх. Сквозь землю бы с удовольствием провалилась. Разум тревогу бить начинает, потому что его лицо мне кажется знакомым. Быть может, я где-то уже видела его. Только вот где?

В стрессовых ситуациях я утрачиваю способность логически мыслить.

Что, если мы виделись шесть лет назад? Да нет вроде бы.

Влад не знакомил меня с родителями. Он вообще старался отмалчиваться, если я затрагивала его прошлое. 

Из него лишнего слова просто так не вытянешь. 

К тому же я только сегодня узнала, что его матери уже давно нет в живых. 

Хмыканье Марка Филипповича вырывает меня из размышлений. Моргнув, я сбрасываю с глаз пелену задумчивости, и снова возвращаюсь в атмосферу подозрительности.

— Так ты никого не предупредил о том, что я приеду? — с уязвленным видом обращается он к Владу, как будто тот посмел его прилюдно оплевать. — Почему?

— Не верил, что твоя совесть позволит тебе явиться сюда, — спокойно отвечает.

Только едва заметное подергивание нижней губы и нервная игра желваков на челюсти выдают в нем раздраженность.

— Напрасно, совесть мне позволяет многое, — высокомерно отвечает дедуля.

— Это уж точно.

Я громко громко хлопаю в ладоши, пресекая возникновение очередной перепалки.

— А не хотите чая? — в наигранной радости предлагаю, только бы разрядить обстановку. Локтем пихаю Влада в бок. — Дорогой, метнись-ка в кухню, сделай отцу чай, а мы пока поболтаем с дедушкой.

Влад с облегчением выдыхает, награждает меня благодарственным взглядом.

— Конечно... любимая, — отвечает он, устраивая в душе моей переворот.

Влад дотрагивается до моего подбородка указательным пальцем и предусмотрительно захлопывает отвисшую челюсть, чтобы я не затопила тут все своими пузырчатыми слюнями. 

Как только он уходит, Алиса пересаживается на его место, а на меня медленно накатывает волна ностальгии.