. Н. М. Субботина провела в Пулкове 2 недели и планировала вернуться в Ленинград уже 7 июля 1954 г., но 17 июля она все еще оставалась в Пулкове, дождавшись возвращения с затмения пулковской экспедиции с новостями. «Живу в ГАО уже месяц, — писала она Тихову и, не удержавшись, восклицала: — Как интересно в Пулкове! И денег хватает». И тут же принималась рассказывать: «Вернулись с затмения все. Оч[ень] хорошо удалось Калинину в с[еле] Алати близ Баку. Корона была очень длинная и узкая, очень слабая. Вида, точно как над пилоном Храма Солнца в Фивах — 1225 г. эпохи Рамзеса II и III. М[ожет] б[ыть] тогда был длительный минимум пятен? А перед ним оч[ень] высокий максимум, как у нас в 1947 г. Библия отмечает 12 казней Египетских „и комету, закрывавшую Солнце в пустыне, умеряя зной“. М[ожет] б[ыть] Галлееву? Калинин снимал корону с λ 10 700 — очень доволен. Остальные наблюдали сквозь мелкие облака»[1850]. В итоге Н. М. Субботина провела в Пулкове полтора месяца и осталась очень довольна. «Я писала Вам, что провела в Пулково 6 недель в VI и VII. Занималась в б[иблиоте]ке, изучила новую литературу по Солнцу, на дому читала Mitchelle’a „Eclipeses of the Sun“[1851] и потом наблюдала 30 VI там затмение, изучала изменение фотосинтеза растений и поведение птиц…» — отчитывалась она Тихову. Но радость от пребывания в любимом месте оказалась подпорчена из-за очередной астрономической трагедии, свидетельницей которой стала Субботина. «А потом увидела из окна номера гостиницы пожар Б[ольшого] солнечного телескопа, 1-ый экземпляр к[ото]рого нам с Вами показывал Пономарев в 1941 г. Меньше чем за 1 ч[ас] 40 мин[ут] сгорел! Когда-то 3-ю модель построят?» — задавалась она вопросом о будущем особо невезучего инструмента[1852].

Зиму 1955 г. Нина Михайловна почти всю проболела, повредив неудачно ногу. Она продолжала читать и интересоваться новостями из астрономического мира, переписываться с коллегами, в том числе молодыми, активно работавшими, наблюдать у себя дома, когда условия позволяли («К счастью самое темное время года уже кончилось, появляется Солнце, а на нем большие пятна: на севере и юге довольно далеко от экватора. Я рада, что затянувшийся минимум прошел, начинается шестой цикл моих наблюдений все так же как наблюдал и Галилей. А как бы я установила большую трубу в моем скворечнике?!» — писала она 31 января 1955 г.[1853]). Но о поездках и путешествиях пришлось забыть. «А так хочется позаниматься в Пулкове — в последний раз!» — написала она 22 апреля 1955 г.[1854] Правда, смиряться с приговором врачей Субботина не собиралась. «Сама лежу еще в постели. Месяц пробыла в поликлинике и другой месяц как лежу дома. Вчера был врач и сказал, что надо еще лежать 4 месяца. Только по моему доктор подвирает. Постараюсь встать скоро. Очень надоело лежать. Встану и поеду в Пулково. <…> Михайлов позвонил мне, что для меня <…> есть комната в гостинице, но я попаду туда не скоро», — реалистично заключала она[1855].

Жизнь без астрономии Н. М. Субботина себе не представляла. Все еще удивляясь отставке Н. М. Штауде, она писала 1 апреля 1956 г.: «Н[ине] М[ихайловне] необходим полный отдыха год, а то и два. Потом ее опять потянет астрономия, с к[ото]рой связана ее жизнь… А науки благороднее, возвышеннее не найти. И в ней служение людям наравне с другими, очень сильными психическими воздействиями. Знаю по себе, что гибель Пулкова отозвалась на мне наравне с гибелью семьи…»