— Вот видите, господин мировой судья, — сказал он, — известки нет вовсе. Ясно, что камень этот вынимается: клад должен быть здесь.

Принесли лом. Лекок ударил им всего только один раз, камень подался, и под ним обнаружилась очень глубокая дыра.

— Так я и знал! — весело воскликнул Лекок.

Дыра эта оказалась доверху набитой двадцатифранковыми монетами. Их сосчитали. Оказалось на 19 500 франков.

На лице старого судьи в это время отразилась глубокая печаль.

— Увы! — сказал он. — Вот цена жизни моего бедного Соврези.

В эту минуту сыщик вытащил из дыры, кроме золота, еще и сверток бумаги, покрытый цифрами. Очевидно, это был гроссбух костоправа. С одной стороны, слева, в нем было показано 40 000 франков, а с другой, справа, были вписаны разные суммы и подведен им общий итог в 21 500 франков. Теперь было все ясно. Госпожа Соврези купила у Робело синий флакон за 40 000 франков.

Отцу Планта и агенту тайной полиции больше уже ничего не оставалось делать у костоправа. Они ссыпали золото в письменный стол и, опечатав все, поручили охрану дома двум понятым.

Но Лекок не был еще удовлетворен сполна.

Что же это за манускрипт, который прочитал ночью старый мировой судья?

Одно время он думал, что это просто копия с дневника, доверенного ему Соврези. Но нет, этого не может быть. Соврези не мог сам описать последние минуты своей ужасной агонии. Это обстоятельство, оставаясь необъясненным, страшно беспокоило сыщика и отравляло ему всю радость от счастливого окончания такого трудного следствия.

Лекок не стерпел и еще один раз закинул крючок насчет правды, которой хотел добиться от отца Планта. Взяв судью без церемонии за талию, сыщик подвел его к амбразуре окна и, сделав наивный вид, тихо спросил:

— Виноват, мы отсюда не вернемся назад?

— А зачем? — отвечал мировой судья. — Ведь доктор Жандрон от мэра придет прямо сюда!

— Но ведь нам необходимо дело, которое вы сегодня ночью нам читали. Надо же сообщить о нем судебному следователю!

Лекок обманулся в своих ожиданиях и на этот раз.

Отец Планта печально улыбнулся и посмотрел ему прямо в глаза.

— Какой вы ласковый, господин Лекок! — отвечал он.

Лекок покраснел.

— Поверьте, милостивый государь… — залепетал он.

— Верю! — прервал его отец Планта. — Верю в то, что, быть может, вы легко узнаете об источнике моих сведений. Вероятно, вы еще хорошо помните, как вчера вечером, начиная чтение, я предупредил вас, что я делаю мои сообщения только для вас одного и с одной только целью — помочь вашему следствию. Неужели вам хотелось бы, чтобы я представил судебному следователю совершенно личные записки, не имеющие решительно никакой доказательной силы? — Он подумал несколько секунд и продолжал: — Я очень полагаюсь на вас, господин Лекок. Я вас очень уважаю и потому уверен, что эти конфиденциальные документы останутся только между нами. Все, что вам угодно, я могу вам написать. А теперь для вас основная опорная точка — это труп Робело и найденные у него большие деньги. Если же господин Домини все же не поверит вам, то вы отлично знаете, что доктор Жандрон обещал нам обнаружить присутствие яда в трупе Соврези…