Отец Планта остановился, не решаясь говорить.
— Я уверен, — сказал он наконец, — что вы будете молчать обо всем, что вам удалось узнать.
Лекок взял его за руку и многозначительно ее пожал.
— Положитесь на меня, — ответил он.
В эту минуту на пороге появился доктор Жандрон.
— Куртуа лучше, — воскликнул он, — только он плачет, как дитя. Он выкарабкается!
— Ну, слава богу! — ответил мировой судья. — А теперь давайте поспешим к Домини. Он поджидает нас все утро и, вероятно, уже ругается от нетерпения.
XXIII
Говоря о нетерпении судебного следователя, отец Планта был очень недалек от правды. Домини действительно выходил из себя, не умея объяснить такого продолжительного отсутствия своих вчерашних сотрудников: мирового судьи, доктора и агента тайной полиции. Уже целое утро он сидел у себя в кабинете в здании суда, одетый в судейскую тогу, и считал минуты. Чтобы убить время, он уже сделал пространный допрос Геспена и Жана Берто, который ничего не прибавил к тому, что Домини уже знал. Один из обвиняемых клялся всеми святыми в том, что, кроме того, о чем уже сообщил, он не знает ровно ничего, а другой упорно отмалчивался и только говорил: «Я знаю, что погиб, делайте со мной что хотите».
Домини уже приказал конному жандарму скакать в Орсиваль, чтобы узнать о причинах опоздания Планта, Жандрона и Лекока, как вдруг вошел судебный пристав и доложил, что ожидаемые прибыли. Следователь тотчас же приказал их просить, и настолько велико было его любопытство, что он бросился сам к ним навстречу.
— Как вы опоздали! — сказал он.
— А тем не менее, — отвечал ему мировой судья, — мы не потратили даром ни одной минуты и даже не спали вовсе.
— Значит, есть что-нибудь новое? — спросил Домини. — Нашли труп графа?
— Ничего нового, — отвечал Лекок, — и в то же время много нового. Труп графа не нашли, и даже, осмелюсь утверждать, его никогда и не найдут. Во-первых, потому, что он вовсе не убит, а во-вторых, потому, что можно теперь вполне предполагать, что убийца-то он сам и есть.
При этих словах судебный следователь подпрыгнул в кресле.
— Но ведь это безумие! — воскликнул он.
Лекок никогда не позволял себе даже улыбаться в присутствии начальства.
— Что делать, — сказал он, — но я уверен, что вы, господин судебный следователь, не выпустите меня из этого кабинета без того, чтобы не дать мне приказ об аресте графа Гектора Тремореля, которого сейчас считают убитым.
— Говорите! — отдал приказание Домини.
И тотчас же Лекок принялся за сообщение всех тех данных, которые ему удалось собрать самому и которые собрал мировой судья. Он излагал их не в том виде, в каком добыл их или догадался о них, а хронологически, так что одно событие естественно вытекало из другого. И по мере того как продолжался его рассказ, удивление Домини становилось все сильнее. По временам он даже не мог удержаться от восклицания:
— Скажите, пожалуйста! Кто бы мог это предполагать!
Лекок окончил свой рассказ.
— Что теперь думает господин судебный следователь? — спросил он.
— Я убежден, — отвечал Домини, — что отравление Клемана Соврези действительно имело место, и притом с участием Робело за большие деньги. Это так же верно, как и то, что завтра доктор Жандрон получит приказание приступить немедленно к эксгумации останков Клемана Соврези и к исследованию их.