— И я найду яд, — подтвердил доктор. — Можете быть в этом уверены.

— Вот и отлично, — сказал Домини. — Что же касается того, что Треморель отравлял своего друга с целью жениться на его вдове, то из этого еще не следует, что он убил вчера свою жену, а затем удрал. Я не верю в это.

Отец Планта, не говоривший ничего из боязни вспылить, дрожал от гнева: Домини заблуждался.

— Виноват, — возразил Лекок, — но мне кажется, что самоубийство мадемуазель Куртуа есть самоубийство лишь предполагаемое, так как все заставляет заключить это и тоже кое-что может доказывать.

— Это еще надо доказать. Совпадение, о котором вы говорите, может быть и случайным.

— Но позвольте, — настаивал сыщик, — я уверен, что Треморель теперь изменил внешность, я докажу вам это. Кроме того, мы не нашли его сапоги, которые, по словам лакея, он мог надеть только утром…

— Подождите, сударь, — перебил его следователь, — не торопитесь, прошу вас, выслушайте меня. Допустим, я соглашусь, что Треморель действительно убил свою жену, убежал и прочее. Доказывает ли это невиновность Геспена или даже непричастность его к убийству?

Очевидно, этот пункт был слабым местом системы доказательств Лекока. Но, убежденный в виновности Гектора, он мало беспокоился насчет бедняги садовника, вполне уверенный, что его невиновность выяснится тотчас же после ареста виновного. И он уже хотел возразить, как вдруг в коридоре раздались чьи-то шаги и голоса.

— Погодите, — воскликнул Домини, — сейчас к нашим услугам будут очень интересные сведения о Геспене.

— А разве вы ожидаете нового свидетеля? — спросил отец Планта.

— Нет, но я поджидаю с очень важным поручением одного из здешних сыщиков.

— Насчет Геспена?

— Ну конечно. Сегодня очень рано утром одна здешняя мастерица, за которой ухаживал Геспен, принесла мне его фотографию, как она утверждает, довольно удачную. Я передал этот портрет нашему агенту, сообщив ему также адрес «Кузницы вулкана», найденный у арестованного, и поручив ему узнать, когда его видели в этом магазине и не покупал ли он там что-нибудь третьего дня вечером.

В эту минуту дверь в кабинет отворилась, и сыщик, о котором говорил судебный следователь, появился на пороге.

— С хорошими вестями! — воскликнул он осипшим, пропитым голосом. — Удалось напасть на следы этого негодяя Геспена!

— В чем же дело, Гуляр? — спросил его судебный следователь. — Были вы, согласно моим приказаниям, в магазине «Кузница вулкана»?

— Так точно, господин судебный следователь. Тотчас же по выходе из вагона.

— Отлично. Когда видели там обвиняемого?

— В среду, восьмого июля, вечером.

— В котором часу?

— В десять часов, за несколько минут до закрытия магазина.

— Узнал ли его кто-нибудь на фотографии?

— Три приказчика, сударь, не более и не менее. Должен вам сказать, что манеры Геспена возбудили их внимание. Он держал себя как-то странно и был похож не то на пьяного, не то на человека под мухой. Он много говорил, ломался, обещал им свою протекцию и сказал, что если ему сделают скидку побольше, то он купит много садовых инструментов для одного дома, доверием которого он пользуется, а именно для торгового дома «Любезный садовник».