— Какого колдуна?

— В самой Туле или возле нее колдун сильный завелся. Мне на то сам Андрей пожаловался. Потому как по нему и супружнице его тот ударил, лишив их частично памяти. Людей близких едва узнавали, пока не очухались. Притом Марфа стала совсем безрукая — с самых начала учиться хозяйство вести. Многое забыла. А отца Марфы — Петра Глаза — так и вообще, колдун разума лишил, буйством заразил, стараясь через то всю его семью вытравить. Я как это услышал, вспомнил, что люди мне жаловались. Только про колдуна не сказывали, видно не знали. И полается, что злодейств много тот колдун учудил и много люда православного сгубил, а мы ни сном не духом. Коварен он знать. Хитер. Многоопытен. Вот и еду за советом да помощью, так как я оказался бессилен в его поисках.

— Колдун, говоришь?

— Колдун.

— Ну, дело доброе, нечисть изводить. А кому это Петр Глаз дорожку перешел? Не колдуну же в самом деле?

— Петр в сотники метил.

— О как… интересно. А Андрейка кому помешал?

— Думаю, что никому. Просто под руку попался. Но он не самая удобная жертва оказался. Кусается охальник.

— Я это уже понял, — улыбнулся царь. Едва-едва улыбка тронула губы, но глаза светились и чуть ли не искрились весельем. — Ладно. Ступай. Хотя погоди. Эй! Прошка!

— Я тут государь. — заскочив в палаты произнес тот самый мужчина, что отца Афанасия на свежий квас приглашал.

— Выдай отцу Афанасию десять рублей. Это за моего слугу, ибо твоя епитимья — разорение для него. Это удумать надо — десять рублей! Ох-ох. Грехи мои тяжкие. — покачал головой Иоанн Васильевич, а потом добавил очень холодным, просто могильным тоном. — И наперед запомни: я не люблю, когда грабят моих людей.

— Я все понял, государь! — закивал отец Афанасий как болванчик. — Благодарю! Премного благодарю! Век буду Богу молиться за твое здоровье!

— По первому снегу жду тебя в гости. Расскажешь, как проходит охота на колдуна. Если, конечно, не побрезгуешь беседой со мной.

Разумеется, отец Афанасий не собирался брезговать. Понимая, что только что заглянул медведю в пасть. Но пронесло. Медведь был сыт, ленив и любопытен, оттого голова у него все еще на плечах…

Тренькнула тетива и короткий, жесткий болт с деревянными лопатками оперения улетел в мишень, связанную из туго перекрученных пучков сухой травы. Это был первый, учебный арбалет или, как здесь его здесь называли — самострел. Причем самой примитивной конструкции.

Сын кузнеца довольный собой посмотрел на Андрея и тот ободряюще кивнул. С пятнадцати шагов паренек попал в мишень, диаметров в сорок сантиметров. Примерно. Хотя тренировался он всего три часа. Причем попал пятый раз подряд. Что обнадеживало…

Нормального арбалета быстро было не сделать. Тут либо ковать добрые металлические плечи, либо клеить биокомпозитные. И то, и другое — дело не быстрое, не простое, а времени у парня лишнего тупо не наблюдалось. Поэтому он пошел по пути, к которому в свое время прибегла поздняя Римская Империя. И соорудил этакий симбиоз лука и арбалета из подручных средств. Что-то в духе того, чем в поздней Империи вооружали федератов — диких и ничему толком не обученных. Само собой, с некоторой поправкой на понимание процесса.