— В этом нет даже сомнений. Такие наличные средства в Туле есть у очень небольшого количества людей. И все они их тратить на меня не станут. Тем более, пытаться захватить в плен. Не говоря уже о том, что такие крупные траты очень сложно будет скрыть. Они все на виду…

— В плен? — переспросила Марфа, вычленив из ответа Андрея главное.

— Они пытались меня захватить, а не убить. Это слишком бросалось в глаза. Я думал, что мне показалось, но Петр тоже приметил. А кому это нужно? Царю? Вряд ли. Он так действовать не станет. Митрополиту? Возможно. Но я не уверен в его методах…

— А зря. Помнишь — ты сам говорил, что он присылал к тебе своих вооруженных людей?

— Припугнуть и пытаться похитить — две большие разницы. К тому же сейчас я официально на царской службе.

— Как знаешь, но я бы о нем не забывала.

— Забудешь тут… — покачал головой Андрей и вновь погрузился в свои мысли.

— Слушай, — после затяжной паузы, спросила Марфа, — а можешь мне объяснить одну вещь? Эти разбойники ведь крестьяне. Я правильно понимаю?

— Правильно. — кивнул Андрей. — Времена тяжелые, поэтому крестьяне либо совсем бросают свои наделы и уходят в разбой, либо подрабатывают им. Этакая форма заработка. Веке в XIX так разнорабочими отправлялись на завод на несколько месяцев в год, а сейчас… В общем — не мы такие, жизнь такая. От великой бедности и не такие вещи сотворишь.

— Ясно, — кивнула она. — А какого черта эти крестьяне так перли на крепость? Мне в какие-то моменты даже казалось, что они не такие уж и крестьяне.

— А чего им не переть то? — вполне искренне удивился Андрей.

— Ну… Это же крестьяне! Мне предел боевой устойчивости подразделения вспомнилось…

— Опачки! — перебил ее Андрей. — А это еще откуда?

— Ну… я немного в игры играла компьютерные, — потупившись, призналась Марфа-Алиса. — И там была такая штука, что, потеряв какое-то количество юнитов, отряд отступал, обращаясь в бегство.

— Ясно, — кивнул Андрей. — Смотри. Все очень просто. В компьютерной игре этот параметр кардинально упрощен для облегчения моделирования. В реальной жизни такой формат бывает крайне редко. Например, представь начало Первой Мировой войны. Солдатики построились как-нибудь эшелонировано и пошли в атаку. По ним долбят из пулеметов, которые выкашивают первые ряды на глазах остальных. И вуаля! Все работает плюс-минус как в упрощенной модели из компьютерной игры. А теперь представь, что каждый юнит этого наступающего подразделения не знает, сколько у него погибло боевых товарищей.

— Это как?

— Например, они постоянно не падают перед его взором. Возьмем вчерашний бой. Я стрелял по лучникам, которые стояли сзади. Остальные с лестницами бежали к стене. Видели ли те, кто бежал вперед то, что происходило с лучниками? Нет. Даже лучники не сразу заметили проблемы, из-за чего отступили, лишь потеряв около трети ранеными и убитыми. Хотя в упрощенной модели их потолок десять, край пятнадцать процентов потерь до бегства с поля боя. Но они смотрели вперед — в цель, а не крутили головой по сторонам.

— Хм. Тогда получается, что ночная атака…