— А мое платье! — сказала Елизавета. — В нем нельзя подойти к огню.

— Я подумал об этом, — отвечал Натти, набрасывая на нее свой плащ из оленьей кожи, окутавший всю ее фигуру, — теперь следуйте за мной!

— А Джон! Что станется с Джоном? — воскликнул Эдвардс. — Неужели мы оставим старого воина погибать здесь?

Натти взглянул по направлению руки Эдвардса и увидел индейца, сидевшего на том же месте, хотя огонь подошел уже почти вплотную к нему. Не теряя времени, охотник подбежал к могикану и сказал на дел аварском языке:

— Вставай и идем, Чингачгук! Что ты тут жаришься, точно минг у столба пыток? Пойдешь ты с нами или нет?

— Куда идти могикану? — угрюмо возразил индеец. — Он видел орлиные дни, но его глаза потускнели, он смотрит на долины, он смотрит на воды, он смотрит на охотничьи угодья, но не видит делаваров. Всюду его глаз встречает только белых. Не мешай могикану умереть.

— Но вы забываете ваших друзей! — воскликнул Эдвардс.

— Бесполезно говорить с индейцем, когда в нем засела мысль о смерти, — перебил Натти.

Схватив веревку, связанную из одеяла, с удивительной быстротой и ловкостью он привязал пассивно подчинявшегося индейца себе на спину и с поразительной для его лет силой бросился к тому месту, откуда вышел на террасу. Они еще не успели пробежать террасу, когда горевшее дерево рухнуло как раз на то место, где они только что стояли.

— Идите по мягкому грунту! — крикнул Кожаный Чулок, когда они вступили в полосу испарений, где трудно было чтонибудь разглядеть. — И держитесь в белом дыму! Берегите ее, малый! Она редкая девушка, другую такую не скоро найдешь!

Повинуясь приказаниям охотника, они следовали за ним, стараясь не отставать ни на шаг. Хотя узкое русло ручья извивалось среди горящих стволов и хвороста, им удалось пробраться благополучно. Только человек, чувствовавший себя в лесу как дома, мог найти этот проход в густом дыму, где трудно было дышать и зрение оказывалось почти бесполезным, но опытность Натти преодолела все препятствия. Вскоре они спустились на другую террасу, куда пожар еще не дошел.

Не спуская со спины своего груза, Кожаный Чулок повернулся к молодым людям и, рассмеявшись, по своему обыкновению беззвучно, сказал:

— Я так и знал, девушка, что это порох француза: он вспыхнул разом, а наш бы горел целую минуту. У ирокезов не было лучшего пороха, когда я воевал с канадскими племенами под начальством сэра Вильяма. Рассказывал я вам, малый, об одной схватке…

— Не рассказывайте мне ничего, Натти, пока мы не избавимся от опасности. Куда мы теперь направимся?

— Разумеется, на площадку над пещерой. Мы будем там в безопасности, а в случае чего можем укрыться и в самую пещеру, если вы согласны на это.

Молодой человек вздрогнул и казался взволнованным, но, обводя вокруг себя тревожным взглядом, быстро спросил:

— Будем ли мы в безопасности на той скале? Разве огонь не может пробраться туда?

— Вот еще выдумал! — сказал Натти с хладнокровием человека, хорошо знакомого с опасностью, которой они только что избежали. — Если бы вы простояли еще десять минут на том месте, где я вас нашел, от вас осталась бы только куча золы, но там вы можете стоять хоть целый век, и никакой огонь не доберется до вас.