Во-первых, будь на его месте католик, сразу возник бы вопрос: как указать в долговом заемном письме процент? А без него не обойтись, ведь срок займа неизвестен. Зато с презренным народцем все легко и просто, ибо церковь запрещает взимать лихву исключительно христианам.
Ну а во-вторых, возможно, узнав, у кого из христианских купцов находятся деньги тамплиеров, посланцы римского папы смогут уговорить вернуть их в обмен на полное отпущение всех грехов на ближайшие триста лет и обещание вечного блаженства на том свете. Но у иудея Овадьи другой бог, другой рай, другие смертные грехи, а главное – другие авторитеты, и в их число не входит ни самозваный наместник Христа на земле, ни его люди. Посему и тут можно быть спокойным.
Позже ее аргументы, изложенные Эксеменом, произвели такое впечатление на магистра, что тот, подумав, согласился и с предложением насчет займа, и с тем, что ссудить их нужно именно Овадье.
Поручение брата извлечь и перепрятать шкатулку из тайника сестра исполнила как нельзя лучше и сообщила Эксемену о новом месте. Тот поблагодарил ее и сказал:
– Отдашь ее тому, кто придет к тебе и скажет: «Не все нити братьев-тамплиеров перерезаны жестокой Атропос. Лахезис по-прежнему сучит пряжу[17]».
– Лучше приходи за нею сам, – вырвалось у Изабеллы.
– Как получится, – слабо улыбнулся Эксемен. – Но если со мной что-то случится, больше года моего посланца не жди – опасно. Сейчас пытки в Арагоне запрещены, да и инквизиторов к нам пока не подпускают, но ходят слухи, что… – он замялся, явно не желая пугать сестру и закончил обтекаемо. – Словом, все может измениться. А потому выжди год, от силы полтора, и беги, причем чем дальше, тем лучше. Желательно, в те края, куда не сможет дотянуться ни французский король, ни римский папа.
– А как мне быть с…
– Вместе с заемным обязательством, – перебил он ее, – в ларце лежит послание от великого магистра. Можно сказать, его завещание. Считай его моим прощальным заветом тебе.
Этот разговор состоялся во время их последнего свидания. Больше ее к нему не пустили – Эксемен как в воду глядел, предрекая появление в Арагоне специальных папских инквизиторов. И сразу после их прибытия летом 1310 года режим содержания арестованных тамплиеров резко ужесточился, ибо первое, о чем они попросили короля, так это заковать узников в цепи. Король Хайме пытался противодействовать, но когда Климент весной следующего года потребовал выдать обвиняемых «монаху-пытателю», Хайме вынужден был отступить. Эксемен стал одной из первых жертв.
Изабелла ослушалась брата и ждала его посланца гораздо дольше указанного срока – почти два года, но тщетно. Тогда она извлекла из тайника послание великого магистра. В нем Жак де Моле, обращаясь к Эксемену, писал: «Доверяю тебе, брат мой, сохранить это долговое письмо до возрождения нашего братства, после чего надлежит вернуть его мне, а в случае моей смерти передать его вновь избранному главе нашего ордена. Если же время возрождения замедлит со своим приходом, то через десять лет ты вправе воспользоваться всем золотом по своему усмотрению. Однако при этом ты должен исполнить два моих условия.