— Как же! Понимают они! — насмешливо воскликнула Ренн. — То-то они всякие небылицы о нем рассказывают! Мол, этот Слушающий умеет с волками и с воронами разговаривать. Да они просто не хотят, чтобы он вместе с ними жил!

— А сам-то он чего хочет?

Фин-Кединн, как и всегда, точно знал, что именно тревожит ее больше всего.

— Я не знаю, — жалким голосом ответила Ренн.

Вождь провел большим пальцем по гладкому древку стрелы и задумчиво сказал:

— Говорят, в самом Начале Времен все люди были такими, как Торак. Все они понимали язык других живых существ. А теперь, похоже, он один такой остался. Даррейн считает, что он, возможно, последний из тех, древних людей и в будущем на свете уже не будет таких, кто, как и он, обладал бы блуждающей душой. И, как некая память о былом взаимопонимании всех живых существ, останется только дружба между человеком и собакой. — Фин-Кединн помолчал и прибавил: — Торак действительно не такой, как другие. И все это понимают. И сам он тоже понимает это.

Ренн вскочила.

— Значит, и ты? И ты тоже хочешь, чтобы он ушел?

— Хочу? — Голубые глаза Фин-Кединна гневно сверкнули. — Ты думаешь, я этого хочу?

— Тогда скажи ему, чтобы он остался!

— Нет, — сказал вождь племени Ворона. — Он должен найти свой собственный путь в жизни.

Фин-Кединн перехватил Торака, когда тот в очередной раз пошел искать Волка, и предложил ему вместе сходить на дальний конец равнины и проверить поставленные там силки и ловушки. Торак хотел уже возразить, но что-то в голосе приемного отца заставило его промолчать и согласиться.

До рассвета было еще далеко, но луна ярко светила, и от деревьев на поверхности замерзшей реки пролегли длинные голубоватые тени. Торак и Фин-Кединн по хрустящему льду перебрались на другой берег. На морозе дыхание, вырываясь изо рта, превращалось в клубы густого тумана. Пока они шли через реку, на том берегу остановился северный олень, копая копытом снег и настороженно поглядывая в их сторону; убедившись, что они не собираются на него охотиться, олень снова занялся добыванием пищи.

Торак не сразу заметил, что Фин-Кединн прихватил с собой мешок с провизией и спальный мешок. Он спросил, не надо ли было и ему все это взять с собой, но Фин-Кединн только головой покачал. Через некоторое время он свернул в какой-то овражек, явно уходивший в сторону от реки, и это удивило Торака.

— Но ведь наши силки стоят выше по течению, — заметил он.

Но Фин-Кединн, не отвечая, продолжал подниматься вверх по оврагу.

Там снег был гораздо глубже, чем на равнине. Деревья, еще несколько месяцев назад согнутые тем страшным ледяным дождем, отбрасывали при свете луны странные, фантастические тени.

Ходец сидел под сломанным падубом и старательно обматывал полосками кожи свои искалеченные ноги.

Глядя на него, Торак застыл как вкопанный. Неужели такое возможно? Неужели этот жалкий больной старик был когда-то величайшим колдуном? Наверное, одному Фин-Кединну дано видеть так глубоко души людей, ибо только он один смог понять, что Ходец сохранил искру прежнего разума и многие свои умения, что его можно заставить не только преодолеть огромное расстояние, но и отыскать в горах Логово Эостры. И, как оказалось, вождь племени Ворона не напрасно верил в возможности этого бывшего колдуна.