– Беги!

– Машина!

– Да хрен с ней!

Мощный «паук» не просто пробил дыру в бетонном перекрытии, а взломал его, и расколотая на несколько частей плита рухнула вниз, ломая дорогостоящее оборудование семейного источника.

– Спасайся!

– Мотай! – махнул рукой Копыто, и Степаныч растворился в портале. – Мотай!

Уйбуй же нехорошо улыбнулся и снял автомат с предохранителя.

– Все, уроды, доигрались!

Потолок обрушился в главном помещении, там, где располагался аппарат непрерывной дистилляции, обломки бетона сплющили семейную надежду на высокоградусное будущее, но ворвавшиеся в подвал Дуричи плевать хотели на «какие-то» железяки.

– Цистерна!

– Цистерна, мля!

Запах виски стал для бойцов и маяком, и дурманом. Почуяв его, а главное, увидев поврежденную цистерну, из которой хлестал высококлассный вискарь, Дуричи окончательно потеряли головы и бросились к призу, не разбирая дороги.

– Она растекается!

– Хватай!

– Наш вискарь!

– Не ваш, а мой! – рявкнул Копыто, открывая огонь.

Как ни странно, казарма Шибзичей не обрушилась. Покосилась слегка, по стенам пошли трещины, окуталась клубами пыли, кое-где огрызнулась языками пламени, но устояла. А из образовавшегося пролома донеслись звуки бодрой перестрелки.

Форт затянуло дымом и пылью, революционная толпа разбежалась, а проклятый Кунтик до сих пор не появился.

– Сука, – с чувством произнес Чемодан.

– Кто? – осведомился боец Якорь.

– Все.

– А-а…

Верная десятка терпеливо ждала приказов, но что делать дальше, Гнилич не представлял: куда идти? в кого стрелять? где попрятались враги? Блестящий план рассыпался, а другого у Чемодана не было.

– Кунтик, наверное, в подвале сидит, – предположил Якорь. – Поныкался, болезный, и боится.

Уйбуй перевел мрачный взгляд на великофюрерскую мастерскую, поразмыслил и угрюмо велел:

– Пошли, проверим.

…Здоровенные люды говорили, что хванам не хватает силы, навы намекали на не очень высокую скорость четырехруких, а рыцари Ордена критиковали недостаточное использование боевой магии – и все это было правдой. Но так же было правдой и то, что любой воин любого Великого Дома, кроме разве что гарки Темного Двора, трижды подумает перед тем, как ввязаться в драку с четырехруким. И если он не пьян, не глуп и не на войне, то от драки он, скорее всего, откажется.

– Не ваш подвал, а мой! – рявкнул Копыто, открывая огонь.

Короткая очередь свалила пару Дуричей, но остальные ответили свинцовым шквалом, заставившим уйбуя укрыться за грудой бетонных обломков. На победу Копыто не рассчитывал, он просто не хотел уходить из своего подвала. Он ждал, когда враги подойдут ближе, надеясь прихватить с собой еще парочку, и сильно удивился, услышав дикие, полные животного ужаса вопли Дуричей.

– Вы чо…

Уйбуй осторожно высунулся из-за укрытия и онемел.

Картина, что предстала взору ошарашенного дикаря, поражала воображение. В неярком свете пары оставшихся ламп Копыто заприметил плохоразличимое пятно – Алех двигался слишком быстро для глаз дикаря, – которое периодически приближалось то к одному, то к другому Дуричу и отступало, когда выбранный боец мертвым валился на пол.