– Ар­ман, – на­би­ра­юсь храб­ро­сти и под­хо­жу к муж­чи­не, – твоя ви­на со­сто­ит в не­пре­ду­смот­ри­тель­но­сти, ты не рас­счи­тал си­лу при­род­ной сти­хии, по­след­ст­вия – ги­бель цве­тов.

Мы из­ла­га­лись ме­та­фо­ри­че­ски, но ка­ж­дый знал о чём речь. Спе­ци­аль­но не за­тра­ги­ва­ли ост­рые уг­лы, но хо­ди­ли по ост­рию но­жа, шаг впра­во шаг вле­во и ост­рие по­па­дёт в серд­це.

– Мыш­ка-ма­лыш­ка, в тво­их сло­вах, столь­ко на­ив­но­сти и дет­ской не­по­сред­ст­вен­но­сти, – муж­чи­на под­ни­ма­ет­ся, слов­но ска­ла и на­ви­са­ет на­до мной. – При­ро­да не­пред­ска­зуе­ма, че­ло­век не все­гда спо­со­бен её кон­тро­ли­ро­вать.

– А ин­стинк­ты, че­ло­век дол­жен кон­тро­ли­ро­вать, – не во­прос ут­вер­жде­ние, по­ни­маю, пе­ре­хо­жу грань, но, ос­та­но­вит­ся не мо­гу,– ес­ли че­ло­век не кон­тро­ли­ру­ет свои ин­стинк­ты, он пре­вра­ща­ет­ся в жи­вот­ное.

Ли­цо Ар­мана ис­ка­зи­лось, гри­ма­са жёстко­сти и зло­бы от­ра­зи­лась на нём, за­тем поя­ви­лась хо­лод­ная улыб­ка, – лю­ди, во мно­гом по­хо­жи на жи­вот­ных, кто-то на хищ­ных, кро­во­жад­ных ягуа­ров.

– А, кто- то на ма­лень­ких мы­шек, – съяз­ви­ла я. Кто-то хо­зя­ин жиз­ни, а кто-то веч­ный раб, – на­чи­наю воз­му­щать­ся, – но это не­пра­виль­но, так не­спра­вед­ли­во. Че­ло­ве­че­ский мир жи­вёт по за­ко­нам и пра­ви­лам, нель­зя срав­ни­вать лю­дей и жи­вот­ных, это не­со­пос­та­ви­мо.

Муж­чи­на неж­но мед­лен­но уби­ра­ет прядь во­лос с мое­го ли­ца, за­во­дя её за ухо, за­тем на­кло­ня­ет­ся и шеп­чет, как буд­то опа­са­ясь, что де­ре­вья ус­лы­шат, – де­воч­ка, ты ре­аль­но, же­ла­ешь фи­ло­соф­ст­во­вать о во­про­сах со­вмес­ти­мо­сти че­ло­ве­че­ско­го и жи­вот­но­го ми­ра?

– Этот во­прос не я под­ня­ла, – по­пы­та­лась от­стра­нить­ся от муж­чи­ны, но он креп­ко сжал мои ру­ки и бу­к­валь­но при­жал их к сво­ей гру­ди. – От­пус­ти,– про­пи­ща­ла, но муж­чи­на ос­та­вал­ся не­под­ви­жен, про­дол­жал гля­деть на ме­ня, как буд­то бы ис­кал от­ве­ты на во­про­сы в мо­их гла­зах. – Смот­ри,–  мыс­лен­но ду­ма­ла, – в мо­их гла­зах, толь­ко хо­лод­ная тьма. – Боль­но, – уже бо­лее гром­ко, зая­ви­ла я.

– Что, ты, Ма­ри­на, зна­ешь о бо­ли? – про­дол­жая свер­лить ме­ня гла­за­ми, спро­сил Ар­ман. – Ду­ма­ешь, то что с то­бой про­изош­ло, это боль. Вы­ну­ж­ден, те­бя огор­чить, это жизнь. Твой сек­су­аль­ный опыт не был силь­но при­ят­ным, но по­верь, бы­ва­ет и го­раз­до ху­же. С то­бой я был лас­ков и не­жен, лю­бил те­бя, так, что­бы мак­си­маль­но умень­шить боль и по­да­рить на­сла­ж­де­ние. Свои же­ла­ния сдер­жи­вал, хо­тя хо­тел боль­ше, силь­нее.

– Не­жен, – по­вто­ряю сло­ва муж­чи­ны, – ко­гда ты был не­жен? Сам се­бя ус­лышь, аб­сурд­ность слов осоз­най, неж­ное и лас­ко­вое из­на­си­ло­ва­ние, при­ят­ное на­си­лие, – на­чи­наю кри­чать.

Ли­це­ме­рие и ци­низм, это­го муж­чи­ны, вы­во­дят из се­бя. Ар­ман сме­ет ещё оп­рав­ды­вать свои дей­ст­вия, при­кры­ва­ясь неж­но­стью, да он ещё и по­стра­дал, удо­воль­ст­вия не по­лу­чил, сдер­жи­вал се­бя.

– Ви­дит, бог, не хо­тел те­бя тро­гать, же­лал толь­ко од­но­го, про­гу­лять­ся по са­ду и ве­че­ром по­ужи­нать, уст­ро­ить ро­ман­ти­че­ское сви­да­ние. Но, ты, де­воч­ка, ни­че­го это­го не за­слу­жи­ва­ешь. Не мо­жешь оце­нить мо­их бла­го­род­ных по­ры­вов, то­гда не ви­жу смыс­ла ста­рать­ся, за­чем те­рять вре­мя.