Бойцы курили, мрачно глядя на своих погибших товарищей - тела укрыли плащ-палатками. Со стороны позиций, которые наши, все таки удержали, брели на север небольшие подразделения. Бойцы неприветливо косились на отдыхающих разведчиков, мол всё понятно - особая каста, куда до неё простым смертным.

На запад, по проселочной дороге, шли полуторки, поднимая тучи пыли. В районе траншеи, заваленной телами, работала похоронная команда - мёртвых красноармейцев укладывали на носилки, волокли к прицепу, отсоединённому от грузовой машины, там выгружали, не особо церемонясь. Похоронных команд не хватало - люди гибли тысячами. Каторжному труду этих бойцов, от которого не долго тронуться рассудком, позавидовать было трудно. Прицеп наполнялся телами убитых, немцев было меньше, но тоже хватало - этих далеко не носили - сбрасывали в ближайшие канавы, обливали горючкой и сжигали.

Хлопнул выстрел, люди встрепенулись… Нет, всё в порядке - боец из похоронный бригады пристрелил раненого немца.

Через полчаса разведчики вышли в район уничтоженного госпиталя. Навстречу тянулись гужевые повозки с ранеными, усатые красноармейцы не первой молодости стегали кнутами худых кляч. В одной из повозок показалось знакомое лицо, сразу и не узнали – Багдыров в был бледен как затвердевший бетон, он лежал на боку, голый по пояс, обмотанный бинтами, дышал со свистом и улыбался скорбной улыбкой, сломанная рука была закована в гипс.

- Вот так встреча, товарищ лейтенант!.. - слабым голосом пробормотал Рахат. - Я говорил, что не надо мне в госпиталь, теперь точно до свадьбы не заживет.

Из бессвязного лепетания явствовало, что госпиталь уничтожен прорвавшимся десантом. Спастись удалось немногим - десятку раненых, нескольким санитаркам, фельдшеру. Красноармейцы, охранявшее госпиталь, погибли. Та же участь постигла врачебный персонал, имевший звание комсостава и вступивший в бой с личным оружием.

Поначалу всё складывалось терпимо - немцы прорвались, но пока их сдерживало отделение Пьянкова. Части наших удалось эвакуироваться в лес. Немцам показалось мало, они решили всех добить - открыли массированный огонь по опушке. Погибли: военврач Савицкая; Левченко; фельдшер Бурмистров. У нескольких человек были винтовки, пистолеты, они отстреливались. Багдыров вооружился наганом мёртвого фельдшера, лично пристрелил зарвавшегося эсэсовца, потом едва не окочурился от боли, заполз под куст - пуля попала в бок. Он плакал, что почти никого в живых не осталось, что за сволочи такие и потерял сознание. Когда очнулся его бинтовала бледная медсестра Галина.

Немцы не стали терять время - недосугом было гоняться за каждым выжившим, пошли дальше. По видимому, они не знали, что нарвутся на госпиталь.

Задрожал Мостовой, уставился умоляющими глазами на лейтенанта, Шубин кивнул, колючий ёж вырос в горле. Мостовой, спотыкаясь, заспешил за перелесок.

Когда остальные спустились с горки, им предстало гнетущее зрелище - в воздухе пахло смертью, от палаточного госпиталя остались одни горелки. Сделав подлое дело, эсэсовцы облили палатки бензином и подожгли. Обуглились кровати, походная мебель, выгорели шкафы с медицинскими принадлежностями. Повсюду валялись мертвые тела: бывшие раненые; мед персонал.