Глинский откатился от него, кашляя, пополз на корточках, уселся в траву по-турецки, стал приходить в себя. Костромин опомнился, отшатнулся от солдата.

Глаза фашиста заволокла муть. Поначалу он норовил приподняться, потом оставил эти попытки, таращил в небо незрячие глаза. Дыхание его становилось все слабее, потом и вовсе прекратилось.

Когда разведчики возникли на поляне, Никита деловито обхлопывал мертвеца, перекладывал гранаты в свой подсумок, вертел в руках компас в металлическом футляре. Глинский поправлял перекошенный комбинезон, как-то странно поглядывал на командира.

– Ну и что это было? – сурово спросил Глеб.

– Военная хитрость, товарищ старший лейтенант, – ответил Глинский. – А вы что подумали?

– Струхнули, не без того, – сглотнув, признался Никита. – Они ведь маскируются как хамелеоны, а от вас толку никакого. Пришлось импровизировать, несли какую-то чушь. Голь на выдумки хитра, товарищ старший лейтенант, все такое.

– Артисты погорелого театра, – заявил Пастухов. – А я ведь и впрямь подумал, что вы в плен собрались. Такую антисоветскую пургу несли!

– Вы очень странно смотрите на нас, товарищ старший лейтенант, – проговорил Никита. – Неужто и впрямь подумали, что мы того? Как вам в голову такое пришло?

– Ладно, живите, – сказал Глеб, вздрогнул, не выпуская на волю смешинку, и отвернулся, чтобы эти герои не видели его лицо, поменявшее цвет.

В округе было тихо. Но немцы находились в этом квадрате. За долгие месяцы войны Шубин научился их кожей чувствовать.

Он махнул рукой, и группа отступила в заросли.

Оба неприятельских солдата уже отмучились. При жизни они выглядели куда убедительнее. Экипированы по последнему слову, здоровые, молодые, обученные. Но к ним и после смерти не хотелось приближаться, тем более трогать. Какая разница, что написано у них в документах? Профессионалы до мозга костей.

Старшего лейтенанта невольно брала оторопь по поводу того, что его парням удалось с ними справиться. Видно, военную хитрость им в академиях не преподавали.

Шубин пятился с поляны, стреляя глазами в стороны. Противник был достойный и ходить бесшумно умел.

– Уходим отсюда! – прошипел Шубин и первый припустил по едва очерченной тропе.



Это было какое-то проклятье! Фрицы обнаружили своих погибших товарищей, когда разведчики прошли от силы метров двести. Малорослый тальник практически не глушил звуки. Немцы тревожно перекликались, простучала автоматная очередь. Не так уж и сложно заметить следы семи человек. Проблем с принятием решений они не испытывали, собрали всех, кто у них был.

Тальник оборвался, потянулись осины и березы. Разведчики замешкались. Путь им преградила баррикада из бурелома. Они потеряли время, да и нашумели. Невозможно было в тишине преодолеть это хрустящее месиво.

Противник уже был рядом, перемещался с невероятной быстротой. Бурелом остался за спиной у красноармейцев, они продвинулись метров на двадцать, когда немцы открыли по лесу ураганный огонь. Разведчики падали как подкошенные, слава богу, живые.

Охнул Юрка Малинович, исказилось лицо, перепачканное землей. Он схватился за живот, тяжело дышал.