В 1978-м она опубликовала второй том автобиографии (“Добрый старый конфликт”). Памела откликнулась: ей очень понравилось, но зря Джессика утверждает, будто осталась в Америке из-за того, что вся ее семья держала сторону нацистов. “Это лишь твое мрачное воображение”, – заключила она. Джессика обладала завидной способностью отмахиваться от подобных замечаний. Она также написала воспоминания о своем друге Филипе Тойнби под названием “Лица Филипа” и книгу о Грейс Дарлинг (“Серой скворушке”) “Английское сердце Грейс” – над этой работой она отчаянно скучала. Как и Диана, она принимала участие в “Дисках необитаемого острова”.
В 1985-м Джессика узнала о романе мужа с давней подругой семьи. “Звучит очень скверно, бедная Декка”, – писала Диана Деборе, но брак устоял. Диана сохранила привязанность к сестре, которая в детстве ее обожала, и всю жизнь носила брошь, которую Джессика отдала ей перед бегством с Ромилли. Джессика, со своей стороны, видимо, жалела о разрыве – под старость он превращался почти в нелепость, – но понимала, что зашла чересчур далеко и не сможет теперь восстановить отношения. После смерти Мосли она передавала соболезнования через Дебору с беспомощной припиской: “Ты же знаешь, как оно, Цыпа”.
Единственная из сестер она курила и пила – как Хемингуэй. В середине 1990-х дочь, выучившаяся на медсестру, сказала Джессике, что она превращается в алкоголика. После этого разговора, писала Констанция Майе Энджелоу, Джессика завязала раз и навсегда, на одной силе воли, которой у нее всегда было в избытке. Это благотворно сказалось и на ее браке. Но привычка к никотину оказалась сильнее даже Джессики. В июне 1996-го у нее обнаружили рак легких, и развязка наступила очень быстро. Болезнь обошлась с ней намного милосерднее, чем с Нэнси, но отвагой Джессика не уступала сестре. Деборе она писала: “В том-то и суть, Цыпа: НАМНОГО лучше, чем просто попасть под машину или в авиакатастрофу”. На последние дни ее отпустили домой. Метастазы ураганом распространялись по всему телу. Майя Энджелоу приехала и пела для нее. В ночь перед смертью, 22 июля, она поговорила по телефону со своей Цыпой. “Она понимала, что это я”, – писала Дебора Диане.
После простой службы в одном из зданий Сан-Франциско ее прах был развеян над морем. Она не признавала американского способа смерти. И от английского ушла.
На ее долю выпала, без сомнения, самая приятная участь из всех, какие достались девочкам Митфорд. Ей пришлось много трудиться в Чэтсуорте, но – боже, какая замечательная работа!
Как говорил Линде Фабрис де Советер в романе “В поисках любви”: “Словом, рад вам сообщить, мадам, что я – очень богатый герцог, а это самое приятное для человека положение, даже в наши дни”. К тому времени как богатый герцог – супруг Деборы – унаследовал свой титул, “наши дни” сделались еще менее приятными, хотя все относительно. Посетив сестру в 1955-м, Джессика писала подруге: “Из-за налога на наследство бедняжки не могут позволить себе жить в «домике» (который им принадлежит) в деревне (которая им принадлежит), и приходится пускать в усадьбу туристов…”