Беатрис взяла фотографию, присмотрелась и через какое-то время улыбнулась:

— Хулиганка, да?

— Это точно, — сказала Энджи. — Как там говорят, в два года самый ужас?

Беатрис наклонилась вперед:

— Ой, что да то да. С восемнадцати месяцев начинается — и до трех с половиной лет.

Энджи энергично закивала:

— Она не ребенок была, а чудище просто. Я имею в виду, господи, это ж…

— Кошмар просто, ага, — сказала Беатрис. Она выглядела так, будто хотела рассказать какую-то историю про своего сына, но потом осеклась. Уставилась на столешницу, странно улыбнулась, чуть покачнулась в кресле. — Потом это проходит.

Энджи взглянула на меня, а я уставился на нее, не представляя, что сказать дальше.

— Беа, — сказала она. — В полиции сказали, что они проверили твои слова и Аманда была у себя дома.

Беатрис покачала головой:

— После того как они переехали, Аманда каждый день мне звонила. Каждый день. А две недели назад перестала. Сразу после Дня благодарения. И с тех пор от нее ни слуху ни духу.

— Они переехали? Из квартала?

Беа кивнула:

— Месяца четыре тому назад. У Хелен дом в Фоксборо, на три спальни.

Район Фоксборо располагался в пригороде, милях к двадцати к югу. Не Белмонт-Хиллз, конечно, но все равно значительно лучше, чем Сент-Бартс в Дорчестере.

— И где Хелен сейчас работает?

Беатрис засмеялась:

— Работает? Ну, последнее, что я слышала, она шарики из лотерейной машины вытаскивала, в «New store on the block», но это давно было. Думаю, ее оттуда вышибли, как с ней обычно и бывает. Много лет назад она ухитрилась нарваться на увольнение, когда на заправке работала. Ну вот кем надо быть, чтобы и с такой работы вылететь, а?

— Значит, если она не работает…

— Откуда деньги на дом? — Она пожала плечами. — Кто знает?

— Когда она с городом судилась, ей же ведь ничего не досталось, так?

Она покачала головой:

— Все деньги в доверительном фонде на имя Аманды. Хелен с них ни цента получить не может.

— О’кей, — сказала Энджи. — Я посмотрю налоговые документы на дом.

— А что насчет судебных запретов, которые она против тебя оформила? — сказал я как можно более аккуратно.

Беатрис взглянула на меня:

— Хелен дурит систему. Она этим чуть ли не с детства занимается. Пару лет назад Аманда болела. Грипп. У Хелен тогда был новый парень, какой-то бармен, который наливал ей на халяву. Ну, она и забывала проверить, как там Аманда. Они тогда еще в прежнем доме жили, на Коламбия-роуд. У меня ключи были, вот я и стала туда наведываться, приглядывать за Амандой. Выбора-то у меня не было — или так, или она бы пневмонию схлопотала.

Энджи взглянула на фотографию Габби, снова посмотрела на Беатрис.

— А Хелен тебя застукала и через суд запретила видеться с ней.

— Ага. — Беа провела пальцем по кромке своей чашки с кофе. — Я пью больше, чем раньше. Иногда на меня находит, и я начинаю названивать по телефону. — Она взглянула на меня. — Вот как на днях тебе. И Хелен я несколько раз звонила. Последний мой звонок привел к тому, что она оформила против меня еще один запрет. Три недели назад это было.

— А что тебя заставило… Мне не хочется говорить «доставать» ее, но…