Я наблюдал за всем этим, сидя в старом кожаном кресле. И, учитывая важность того, что должно было случиться и уже случилось, мой финальный разговор казался даже каким-то мелким и скучным.

– Ванесса?

Она ответила на втором гудке. Я посмотрел в окно, а потом резче, чем собирался, опустил жалюзи.

– Майк… – долгий выдох, – я не была уверена, что ты позвонишь.

По голосу казалось, что Ванесса и в себе не уверена. Мне стало интересно, сколько она там ждала моего звонка. Я обещал позвонить раньше, но долгое время сидел в своей комнате, тупо смотрел на телефон и никак не мог заставить себя набрать ее номер.

– Майк?

– Ты все еще хочешь быть со мной?

– А ты хочешь быть со мной?

Я закрыл глаза.

– Мы через многое прошли. Мы причинили друг другу боль. Но я все забуду. Я действительно все отпущу.

Мне даже стало легче, когда она ничего на это не сказала.

– Когда вылетаешь? – спросила Ванесса.

Я не рассказала Майку о том, что планирую сделать, боялась, что он станет отговаривать или захочет, чтобы я просто сделала то, о чем мы договорились, и перестала рыться в деталях. Я догадывалась, что он чуть не кипятком писает от злости на меня. Майк оставлял резкие сообщения на голосовой почте, и каждый раз, когда я включала свой телефон, там высвечивались сообщения о пропущенных звонках из Австралии. Прошлой ночью он звонил раз сто и предупредил, чтобы я ни с кем не разговаривала, пока не переговорю с ним.

Но я не могла ему перезвонить, ведь до сих пор еще ничего не прояснилось. Сначала я должна была понять, что происходит. Я не лучший журналист в мире, скорее рабочая лошадка, тут я себя никогда не обманывала, но я чувствовала, что происходит что-то странное, и это меня заводило. Хотя бы в одном отношении я похожа на своего брата – я дотошная. Поэтому в один из своих выходных на неделе я отправилась в Суррей. На станции взяла такси – адрес был у меня нацарапан на клочке бумаги – и уже через десять минут стояла перед большим домом в Вирджиния-Уотер.

– Симпатичное местечко, – заметил таксист, поглядывая на дом через лобовое стекло, пока выписывал мне счет.

– Да… подыскиваю площадку для съемки порнофильма, – ответила я. – У них, кажется, неплохие расценки.

Когда таксист уезжал, я улыбалась, девушка Майка меня бы одобрила.

Очень скоро я поняла, что не смогу обследовать дом по своему первоначальному плану, – он был окружен высокой изгородью и стоял так далеко от дороги, что я непременно привлекла бы внимание, если бы отправилась пешком по длинной подъездной дорожке. А я хотела осмотреть дом по-тихому, может, если получится, узнать кое-что о его обитателях, его историю, чтобы понять, что, собственно, ищу. Вместо этого я стояла в начале подъездной дорожки, наполовину укрывшись за деревом, которое росло рядом с чугунными воротами, и ждала неизвестно чего.

Дом был в стиле Тюдор, большой, с освинцованными окнами, я всегда думала, что в таких мечтают жить бухгалтеры. (Может, это порочит бухгалтеров или дома а-ля Тюдор, но я лично жила в двухкомнатной квартире над бургер-баром, и, судя по отзывам моих друзей, у меня не было вкуса.) Газоны и клумбы довольно хорошо ухожены даже для октября, из чего следовало, что садовник не обделял их своим вниманием. «Пять или шесть спален, – подумала я, глядя на дом со стороны дороги. – Как минимум три ванных комнаты. Много ковров и богатые шторы». Возле дома стояла «вольво-эстейт», а в сыром саду – дорогая игровая площадка из дерева. На мне была теплая куртка, но я все равно поежилась. Несмотря на всю его роскошь, было в этом доме что-то холодное, а я не считала себя девушкой с капризами. Майк рассказал мне о том, что там происходило, и я невольно представляла, как у окна стоит молодая женщина, смотрит на дорогу и пытается придумать план побега.