Николай закурил, облокотясь на стойку и, глядя за окно, где продолжал бесноваться ветер, шурша по виртуальной мостовой вчерашним мусором. Пальцы его левой руки непроизвольно сжимались в кулак, словно он качал руку резиновым мячиком… Или мысленно мял теплую пористую поверхность пистолетной рукояти…

Наступившую паузу нарушил Кейн:

— Вы сильный человек, Николай. Вы сумели пройти больше сотни километров, оставшись совершенно один, но вместо фактории, куда вы стремились после ночного нападения на колонну, нашли одни руины… — Он говорил так, словно задумчиво повествовал о человеке постороннем, не присутствующем здесь. — К тому моменту вы уже были инфицированы как минимум двумя местными болезнями. И, тем не менее, вы решились идти дальше, к основной базе гарнизона.

— Что вам за дело до этого, святой отец? — глухо спросил Николай, уже с трудом сдерживая подкативший к горлу гнев. Какого дьявола этот шут в сутане издевается над ним, вороша в памяти самые болезненные воспоминания?! — И откуда вы так хорошо осведомлены?

— Я был на Хаборе почти что сразу после вас, Николай, — не стал лукавить Кейн. — Более того, я искал именно вас, но, к сожалению, опоздал. Инсекты из северного поселения рассказали мне, как подобрали вас полумертвого, два месяца ходили за вами, пока поблизости случайно не сел некий туристический корабль, чья команда и пассажиры не знали о творящихся в Галактике событиях…

— Я, между прочим, тоже не знал о них, — с горечью произнес Николай.

— Мне ведома ваша горечь. Но речь не о политике. Ведь инсекты кое-что сделали для вас, верно?

— Они вылечили меня.

— А еще?

— Какое вам дело? — Николай опять напрягся, с трудом сдерживая в себе эмоции. Эта игра в вопрос-ответ начинала раздражать его. Он устал после двухсуточной смены в астероидных шахтах, ну а копаться в собственном недавнем прошлом не имел вообще никакого желания.

— Дело в том, Николай, что ходивший за вами инсект — его, кажется, звали Хргушт — многое мне рассказал.

Николай, погруженный в свои мысли, равнодушно смотрел в окно, измяв в пальцах очередную, так и не прикуренную сигарету.

— Святой отец, — негромко проговорил он, по-прежнему глядя в окно, — вам не кажется, что наш разговор чем-то смахивает на фарс?

— Отчего? — заинтересованно встрепенулся Кейн. Николай усмехнулся, прикуривая.

— Вы врываетесь ко мне посреди ночи, ведете себя так, словно мы с вами знакомы уже не один десяток лет, будоражите самые больные участки моей памяти и совершенно не опасаетесь последствий… — Николай повернулся и неласково посмотрел на монаха. — Простите, но либо вы дурак, либо все это отрепетировано заранее…

Кейн сокрушенно покачал головой, а Николай внезапно сделал шаг из-за стойки к креслу и внятно проговорил, склонившись почти к самому уху священника:

— Либо снимите свою рясу и выкладывайте все козыри, что рассованы у вас по рукавам, либо убирайтесь отсюда. За моими плечами слишком много лжи, чтобы я мог вот так, ни с того ни с сего, довериться первому встречному…

Патрик Кейн застыл с чашкой холодного эрзац-кофе в руке.

Ксеноморф, что апатично сидел подле его ног, внезапно напрягся, вытянув обе свои шеи в угрожающей стойке, и протяжно зашипел, роняя на пол тягучую слюну.