Тюрин неожиданно замолчал. Опять погрузился в свои мысли. Сергей Николаевич знал эту особенность друга.
— И? — вкрадчиво спросил он.
— Ну что? До Шумака добрались четверо. Среди них был Дмитрий Дёмин. Прятались там в пещере. К весне в живых остался только Дёмин. Дальше было проще. Зайцев сторожил, белок, шишковал, черемшу, ягоды собирал. Плёл себе верши[5], рыбу ловил. Опытный был, знал, как в тайге держаться. Кочевал с места на место, чтобы охотникам не попасться. Потом, говорят, увидел в речке золотой песок. По устью добрался до жилы, которую эта речка и подмывала. Наковырял себе самородков, да и подался в Тунку. На золото купил свободу и зажил спокойно. По пьяни кому-то про свою жилу рассказал, вот и пошли сказки. Вроде бы как нашёлся купец, который за хорошие деньги купил у Дёмина приметы, по которым можно было добраться до жилы. Но ничего не нашёл. Приметы там были путаные. «От речки иди по пиритовой жиле, оттуда, видя две горы-шапки, пройди в вершину ключа, берущего начало у шапок» и так далее. С такими приметами можно до второго пришествия по Саянам гулять. Там этих ручейков — сотни тысяч, и какой из них дёминский — непонятно. Вот и вся история.
— Отлично! — Сергей Николаевич хлопнул в ладоши. — Всё сходится.
— Ничего не сходится, — поморщился Тюрин.
— Детали не идут в счёт.
— Детали? Читай «Советскую Азию» от тысяча девятьсот тридцатого года, статьи профессора Львова. Сам увидишь, что не в деталях дело.
— Ну, во-первых, ты знаешь, настоящий журналист читает только одно издание — то, в котором работает. А в нём — только одну статью. Свою собственную.
Тюрин усмехнулся.
— А во-вторых, документам Корчагина и двум самородкам я доверяю куда больше, чем всем твоим советским львовым вместе взятым.
Тюрин хотел что-то ответить, но осёкся — увидел в руках у Артёма нефритовую статуэтку.
— В результате могу сказать одно! — Сергей Николаевич остановился посреди гостиной. Такая фраза означала, что говорить он будет ещё долго. — К нам в руки попала замечательная история. И мы не можем её упустить.
— Что ты хочешь сказать? — Марина Викторовна поднялась с кресла.
— То, что мы пойдём вслед за твоим отцом, по его карте!
— Ты с ума сошёл!
Если бы кто-то в эти мгновения взглянул на Тюрина, то очень удивился бы, заметив, как изменилось его лицо. Скуки и сонливости как не бывало. Под толстыми щеками нервно заходили желваки. Пот на лбу проступил ещё обильнее. Утирая его платком, профессор медленно приближался к Артёму, не отводя зачарованного взгляда от статуэтки в его руках.
— Хочешь сказать, тебя не интересует судьба Корчагина? — язвительно спросил у жены Сергей Николаевич.
— Тебя интересует только громкая история, а не мой отец!
— Статья в газете — это приятный бонус, не более того.
— Только не надо мне об этом рассказывать!
— Вспомни, он сам написал, что экспедиция могла стать венцом его карьеры! Дело всей жизни твоего отца! А ты готова так просто отказаться от попытки хоть что-то понять в этой путанице!
Артём вздрогнул. Слушая, как ссорятся родители, он и не заметил, что Тюрин вплотную приблизился к нему и настойчиво смотрит на его руки.