— Все воины, кроме охранителей.
— Ясно. Но… Я никого не вижу.
— Конечно, — урух кивнул.
Тюрин сел поближе к Толжанаю и внимательно осматривал его одеяние. Изучал, запоминал каждую деталь. Смотрел на него с таким вожделением, что Марина Викторовна опять развеселилась. Артёму было приятно видеть мамину улыбку.
— Может, объяснишь, зачем нам помогаешь? — спросил Сергей Николаевич. — Раз уж мы тут застряли.
— Всё заканчивается.
Толжанай говорил тихо, не поворачивая головы, — настойчиво смотрел на вход в пещеру.
— Олохой давно сказал, что это случится. И оно случилось.
— Олохой? — с дрожью в голосе спросил Тюрин.
— Мудрейший, — тихо ответил урух. — Он всё предвидел. А я был готов. Я не хочу уходить со всеми.
— Послушай, — Сергей Николаевич мотнул головой, — я ничего не понимаю…
— Откуда ты знаешь русский язык? — спросил Тюрин.
— Меня научили.
— Зачем?
— Я дорго.
— Что это значит?
— Я хожу через горы в посёлки и города. Меняю золото на деньги. Покупаю сахар, соль, спички, чай. Я сын дорго, внук дорго и правнук. Мужчины в моей семье всегда ходили, но я буду последним.
— И много… много других урухов выходят отсюда? — с удивлением спросил Тюрин.
— Мало. Есть дорго. Это я, кабарга. Несу к Ыдык-Таг подношения большого мира. Есть гускун. Это ворон, который живёт в русских и бурятских сёлах. Он сторожит нашу тайну. Смотрит, не узнал ли кто-то об Ыдык-Таг и не хочет ли осквернить её своим приходом.
— И много таких… воронов?
— Не знаю. Знает только мудрейший. Один в Кырене.
— В Кырене?!
— Один в Алыгджере. Но есть и другие. Я их не встречал.
— Кто ещё выходит отсюда?
— Есть бюрэ. Волки, которые охотятся в горах, чтобы приносить мясо. Их много. Сейчас они все вернулись. Олохой почувствовал беду. Ещё не знает, но почувствовал. Великий ол. Последний из рода Чёрных медведей.
Услышав это, Тюрин весь задрожал.
— Есть ещё саян-мерген, — продолжил Толжанай.
— Саянский охотник, — прошептал профессор.
— Да. Он следит, чтобы никто из чужаков не приблизился к долине Ыдык-Таг.
— Священная гора — это та, что тут в самой низине?
— Да.
— И там… там хранится Книга судеб?
— Что это?
— Книга, написанная на медвежьих шкурах. Книга, в которой…
— Нет! — резко, грубо ответил урух. — Не спрашивай. — Потом опять заговорил спокойно: — Это уже неважно. Всё заканчивается.
— А почему саянский охотник пропустил нас? — сменил тему профессор.
— Вы были его надеждой. И его ошибкой. Уже второй ошибкой. Он навлёк на нас беду. Но это был его путь. Путь, начертанный Аза.
— Почему ты нам всё это говоришь? — не удержался Сергей Николаевич.
Тюрин замахал на него руками, весь скривился, будто разжевал что-то кислое.
— Потому что хочу жить, — ответил Толжанай.
— Не понимаю.
— Олохой говорит, у каждого свой путь. Нужно только почувствовать его. Узнать, как утки знают, где вить гнездо, а где умирать. Как олень чует, где показался первый мох, где ждёт добрая важенка[51], а где таится чехба — злая и коварная росомаха. Я почувствовал, что мой путь — остаться здесь.
— Но куда все уходят? — спросил Артём.
— Назад.
— Назад — это куда?
— Вам не понять.
— Ну хорошо… — начал Сергей Николаевич, но Толжанай его перебил: