— Это ты? — с подозрением спросил Сергей Николаевич.

Незнакомец не ответил. Только махнул рукой, призывая поторапливаться.

— Как тебя зовут? — не успокаивался папа.

— Толжанай, — прошептал урух. — Уходим!

Он говорил с мягким напевным акцентом, напоминавшим не то монгольский, не то бурятский.

— Толжанай, — заворожённо повторил профессор. Он не сводил глаз с незнакомца.

Первым вышел Сергей Николаевич. За ним — Марина Викторовна. Артём и Тюрин выбрались последними. Юноша с сожалением посмотрел на своё неуклюжее верёвочное ложе. Образ Солонго, угрожающий и нежный одновременно, до сих пор не покидал его.

— Почему ты нам помогаешь? — шёпотом спросил папа, когда они ступили на твёрдую землю.

— Не отставайте.

Толжанай замер. Повёл головой, будто принюхивался, и короткими шагами заторопился вперёд. Он бежал, сильно сгибая колени, весь насторожённый. Напоминал дикого зверя, готового в любой момент прыгнуть — высоко, во всю затаённую силу и ловкость.

— Нас никто не охраняет? — удивился Артём.

— Все ушли, — отозвался Толжанай. Повернулся к юноше и добавил: — Ваши друзья опустились в Небесную чашу. Все смотрят, как Аза заберёт их кровь.

— Вы им поможете?

— Им никто не поможет. Аза никого не пощадит. Этой ночью он уже принял кровь. Она пробудила его аппетит.

Артём помедлил. «Этой ночью уже принял кровь? Что это значит? Если Нагибины мертвы, то кого они убивают сейчас?» Юноша не понимал, о каких именно друзьях упомянул незнакомец. Это могли быть Очир и Фёдор Кузьмич. Но это могли быть и Джамбул с Солонго.

— Кто они? — Артём нагнал Толжаная. — Сколько их?

Незнакомец остановился. Приблизился к юноше. В узкие прорези деревянной маски Артём увидел карие глаза с яркими белками. Кожаное одеяние уруха пахло горькими эфирными маслами.

— Их никто не спасёт. Ты можешь только погибнуть с ними.

— Идём! — поторопил сына Сергей Николаевич.

— Артём, умоляю, не надо! — позвала мама.

Юноша сдался. Они вновь побежали вперёд, и тогда Толжанай коротко ответил:

— Их двое.

Артёма передёрнуло.

«Джамбул и Солонго могли найти наши следы. Проникли в кальдеру и тоже угодили в ловушку. Но почему их не посадили в одну клетку с нами?»

«Надо было расспросить Славу об Очире и Фёдоре Кузьмиче. Что с ними случилось? Их схватили? Убили? Если б знать наверняка…»

Марина Викторовна и профессор уже запыхались. Они не могли двигаться так быстро.

— Далеко ещё?

— Нет. Тут близко, если бежать.

— А если идти?

— Идём, — урух видел, в каком состоянии пленники, и не требовал от них невозможного.

Беглецы шли через заросшую кустами поляну. С травы градом опадала роса. На ветках тальника стрекотали кузнечики. Их было немного, но в общей тишине певучий треск разносился далеко.

Впереди Артём увидел скальные кручи. Догадался, что его с родителями всё это время держали в третьем, самом широком кольце — вчера, спускаясь из пещеры, они разглядели тут небольшие озёра, каменные осыпи и разрезанные речками перелески. Если б клетка располагалась на дне кальдеры или даже на первом холмистом кольце, у них не было бы шансов на спасение. Они бы просто не осилили такой подъём.