Есть методика! Делаем обобщенный портрет слушателя и ищем аналогии между XX и XII веками! Патриархальное воспитание, крестьянский образ жизни, плюс военная тематика представления… Песни гражданской войны! А ну-ка!»

— Так, попробуем! Сначала, ты. — Мишка ткнул пальцем в сторону мужика с трубой. — Раз, два, три, четыре! — Вместе с отсчетом Мишка взмахами руки задал «басу» темп.

Бу-бу-бу загудела труба.

— Теперь ты — Мишка обернулся к «ксилофонисту». — Делаешь так, как будто копыта стучат на галопе: тра, тра, тра.

— Теперь — ты! Ля, ля-ля-ля…

— А теперь так: тра-ля, ля-ля, ля-ля…

— А вот ты. — Мишка обратился к одному из парней, играющих на рожках. — Попробуй сделать так: Па-па, па-па, па-пам! — Мишка попытался изобразить звук горна. — И представьте себе, когда играете: скачут по дороге ратники — копыта стучат, оружие звенит, шлемы на солнце блестят. Ну, сначала: раз, два, три…

Музыкантам мелодия явно нравилась, играли, что называется, с душой, Мишка чуть не запел вслух. В том углу, где яростно торговались Своята с Никифором, опять наступила тишина. Когда затихли последние аккорды, первым опомнился Никифор:

— Ха! Да за такую музыку ты вообще бесплатно играть должен и благодарить еще!

— Убивец! С голоду же передохнем! Десятая!

— Пятнадцатая и музыка!

— Хозяин! — Подал голос приказчик Семен. — Плотники пришли, помост сколачивать.

— Ну вот, Своята, сам виноват! Видишь: уже и плотники пришли.

Причем здесь были плотники Мишка не понял, но у торговли своя логика.

— Ладно, Никифор Палыч, двенадцатая часть и музыка. По рукам?

— Грабитель, людоед! Да что с тобой поделаешь? По рукам!

— Михайла… — Своята зыркнул глазами на Немого. — Михайла Фролыч…

— Просто Михайла, не чинись. — Изобразил демократичность Мишка.

— Михайла, пойдем на улицу, тут сейчас стучать начнут, еще чего-нибудь новенькое напоешь?

— Вы это-то разучите.

— Разучим, я им покоя не дам пока…

— Ты бы их покормил сначала, задаток-то получил? Смотри: аж синие все. Приходите-ка после обеда, может, еще чего придумаем.

На выходе из ладейного амбара Мишка, сквозь шум, производимый плотниками, невольно подслушал, как Никифор рассыпается в комплиментах:

— Ну и внуки у тебя, Корней Агеич! И скачут и стреляют, и науки постигли, и музыку сочиняют, а еще же и четырнадцати годов нет! Не то, что мои обалдуи! И как ты их всему этому обучил-то?

— Дык, гм, это… Воспитываем помаленьку. Кхе!

«Кто бы мог подумать: в селе Ратное не только военный гарнизон имеется, но еще и цирковое училище с университетом и консерваторией. Чудны дела твои, Господи! Блин, прости меня грешного!»

Четыре дня представления шли с аншлагом. Ходок оказался великолепным режиссером-постановщиком и сумел растянуть действо на два отделения минут по двадцать — двадцать пять каждое. Перед началом и в антракте оркестр играл «Барыню», «Катюшу», «Синий платочек» и «Случайный вальс». Среди зрителей сновали торговцы лакомствами, «подставные» Ходока по ходу представления заключали самые дикие пари, Кузька вошел во вкус: кривлялся, показывал язык, падал в нужные моменты и не падал, когда это было не нужно.