— Четыре дня назад сообщил, что видит сияние, что остановился в десяти километрах от него на ночёвку. И всё, больше ни одного сообщения не было.

Не то, чтобы Аким успел подружиться с лейтенантом, наоборот, не очень-то тот ему и нравился, заносчивым казался, но то было раньше, теперь ему действительно было жаль этого сильного человека и его людей. И Панову жаль. Кажется, для неё это была большая потеря. А пока он обдумывал всё это, Елена продолжала:

— Своё задание ты, Аким, выполнил, — она протянула ему свёрток. — Вот, держи.

Свёрток звякнул, когда лёг к нему в руку и был увесист. Деньги.

Но он не спешил прятать его, так и стоял, держал в руке. Словно сомневаясь, стоит ли их брать.

Он оглянулся и увидал, как солдаты и сержант освобождают от оборудования и вещей одну из лодок. Это для него. А Панова достала из своего рюкзака крепкую коробочку и, протягивая ему её, сказала:

— У меня для тебя ещё два подарка. Держи.

Коробка была не большой, легко улеглась на его руку, но оказалась весьма тяжёлой.

— Что это? — Спросил он и открыл её.

Там ярко блестел синевой на солнце удивительный материал.

— Это то, что вы зовёте «кольчугой», — ответила она, — только лучше. И температуру держит дольше, и капилляров больше, и проникающий урон блокирует лучше, чем ваше снаряжение. Да и легче намного.

— Твой? — Спросил он, разглядывая удивительную вещь. И тут же вспомнил, как помогал ей снимать этот костюм.

— Мой, — произнесла она и добавила, — ты только помой его, я его три дня не снимала.

Он не решался брать его. Это вещь была очень дорогой.

— Бери, у меня ещё такой есть. — Настояла она.

— Казаки засмеют за такой цвет, — ответил он.

— Бери, говорю, это очень крепкий материал, а смеяться будет тот, кто выживет в бою.

Тут она была права.

— Ну, спасибо, — произнёс Саблин.

— Это тебе спасибо. — Сказала красавица.

— Да за что? — Он поморщился, ведь жабу живьём поймать не смог.

— Давно себе сына хотела завести, у меня оба сына уже выросли. Со мной не живут. Вот… Теперь будет новый.

— А, ты вот о чём, — вспомнил он. — А я смогу его хоть увидеть?

— Вряд ли. — Ответила Панова и это слово прозвучало скорее как твёрдое «нет».

Солдат Нефёдов уже подогнал к ним пустую лодку. Эта лодка предназначалась ему.

— И последнее, — сказала она, — у тебя есть мой номер. Если нужна будет помощь. Звони. Если смогу, помогу.

Она приблизилась к нему и поцеловала его в губы, так как он и хотел. И сказала, тронув заросшую щетиной щёку:

— Ну, бывай, казак!

— Бывай, красавица, — сказал он и полез в пустую лодку. — И куда вы сейчас?

Мотор загудел, из-под кармы вырвался бурун.

— Домой, — крикнула красавица, — на север.

Она помахала ему рукой. И он ей махнул. А солдатам отдал честь, как положено. Те тоже ему салютовали.

Он остался на омуте один в огромно лодке. Только два казака рыбака с интересом всё ещё смотрели на него.

— Браты, — крикнул он им, — а есть где у вас в станице хорошее место, чтобы выспаться?

— Коли деньги есть, так в постоялом дворе можно, а нет, так ко мне иди, Ульянов я, мой дом все знают, скажи жене, что я велел, — крикнул в ответ пожилой казак.