— К ним давай, — сказал Саблин солдату, что «сидел на руле», и тот сразу выполнил приказ.

Казаки были удивлены и необычными лодками и странными людьми, но разглядев Саблина обрадовались:

— Здорова, брат. Здорова «второй полк».

Их лодки встали борт о борт, и Саблин протянул им руку.

— Доброго дня и вам, дамочка. — Они вежливо кланялись Пановой. Жали руку Акиму и солдату в его лодке. Махали всем остальным. — И вам господа армейские.

— Здорова, браты. — Сказал Саблин.

— Ты чего к нам? — Спросил один из них, что был старше. Они были люди. — Ищешь чего?

— Ищем, жабу, что людей с ума сводит. У вас тут такая озоровала.

— Была, была такая. — Соглашались казаки.

— Что значит была? — У Саблина, несмотря на усталость, бешено застучало сердце.

— Убили мы её, — радостно сообщил казак, что помоложе.

— Как так? — Всё сердце Акима готово было выпрыгнуть, он даже боялся обернуться на Панову.

— Четыре дня, паскуду ловили, — сказал немолодой казак, доставая сигареты. — Целая операция у нас тут была. Она ж такая юркая, три дня за ней гонялись. Пока не убили.

— Да как же вы её убили? — Растерянно спросил Саблин.

— Дронами нашли и миномётом по ней жахнули, — сообщил молодой.

— Точно убили? — Спросила Панова, и в голосе её не было ни какого расстройства, только усталость.

— Мина чуть не в неё попала, — продолжал хвататься молодой, поглядывая на Саблина, мол, ты разъясни дамочке, что такое «восемьдесят пятая» мина.

— На куски её порвало, — заверил старший, — куски собрали и в канцелярию отвезли, куда они их дели, не знаю.

Аким повернулся к Пановой, ожидая упрёков или хотя бы недовольно поджатых губ. Но Елена была на удивление спокойна, и сказал ему:

— Всё нормально, Аким.

— Нормально? — Переспросил он.

Они гнали сюда не останавливаясь трое суток, чтобы узнать, что существо, которое они хотели поймать живым, во что бы то ни стало — убито. Это нормально?

— Нормально, — подтвердила Панова. — Я тебе не сказала, но в теле той, что мы убили, были оплодотворённые яйцеклетки, Филиппов, говорит, что он вырастит из них всё, что мне нужно. Хоть шесть штук взрослых особей.

Вот зараза эта Панова, ну что за противная баба, оказывается, у неё были яйцеклетки жабы, но она ему ничего не говорила об этом, зная, что он чувствует вину, что не смог поймать существо живым.

Но говорить об этом Саблин не решился. Просто стоял и смотрел на неё недобрым взглядом. Спросил он другое:

— Это что ж, всё напрасно было? Напрасно мы сюда трое суток ехали?

— Не напрасно. Ты что, хотел оставить это существо резвиться в болоте? — Спросила она.

Нет, точно нет, и это хорошо, что местные жабу угомонили.

— Нам нужно поговорить, — продолжала Панова, — давай отъедем.

Они попрощались с казаками, и когда остались почти наедине, если не считать солдата «на руле», Елена сказала:

— Морозов три дня не выходит на связь.

Вот что тут можно сказать, и как теперь на неё злиться. Вот почему она так молчалива и необычно спокойна сегодня, вот почему, а не потому, что устала.

— Может рация… — предположил Саблин.

Она бросила на него такой взгляд, что ему стало неловко. Лучше бы ничего не говорил. А она продолжила: