Оля кивнула, папа покаялся, ничего ужасного он не сообщил, девушка успокоилась, а Геннадий Сергеевич тем временем принялся разыскивать всех, кому напакостил.

В начале августа в Москве установилась жуткая жара, и Оля простудилась. Она поела мороженого, попила ледяной воды и постригла клиента под сквозняком. В десять утра Васькина была здорова, к полудню начала чихать, кашлять, и хозяйка салона приказала:

– Укатывай домой, даю двое суток на восстановление здоровья.

Васькина еле доехала до дома и упала в постель. Разбудил ее громкий женский голос:

– Ты с ума сошел? Идиот!

– Тише, Люба, тише, – попросил Геннадий Сергеевич.

Васькины живут в здании сталинских времен. Изначально квартира считалась однокомнатной, но комната была тридцатиметровой. Когда Оле исполнилось десять, папа разделил жилье перегородкой. Геннадий не стал возводить кирпичную стену, он построил хлипкую преграду, через которую свободно проникали звуки, зато у девочки появилась собственная спальня.

– Дома кто-то есть? – испугалась гостья.

– Нет, – коротко ответил отец, – дочь на работе, у нее смена до десяти вечера.

– Тогда перестань на меня шикать, – обозлилась тетка.

– Господь велит не повышать голос, Любочка, – сказал отец. – Криком мы привлекаем дьявола.

– Совсем с ума сошел, – возмутилась Любовь. – Рехнулся. Зачем тебе ее адрес?

– Покаяться, – шепнул Васькин. – Грех смыть с души. Надо прощения попросить.

– Дурак, да? – перебила его Люба. – Захотел попасть в тюрьму за изнасилование?

– Божий суд страшнее человеческого, – загудел Васькин. – Судья – тоже человек, погряз в непотребстве, не сможет покарать мою душу.

– Зато быстренько засунет тело в камеру, – заголосила Люба. – Прошло много лет! Забудь!

– Не могу, Любочка! – шепнул Васькин.

– Распрекрасно жил долгие годы, – укорила его гостья. – И нате! Он задумал каяться. А я?

– И тебе лучше признаться, – вздохнул Васькин, – встать перед иконой на колени и произнести: «Иисус Христос, Сын Божий, я грешна». Много лет назад полюбила чужого мужа и почти увела его из семьи. Он собрался уйти от жены, которая никак не могла родить ребенка, но неожиданно та забеременела, мужик решительно порвал со мной и остался с супругой. Сохранить брак он собрался исключительно из-за будущего малыша. Младенец – вот причина, по которой прелюбодей вновь обратил свое сердце к семье. Прости, Иисус! Я не подумала, что беременность – божий знак, и решила заполучить полюбовника. Я наняла Геннадия Васькина, чтобы тот причинил вред жене любимого. Но добрый Иисус не дал семье распасться, а меня наказал. Неверный муж не ушел от жены, которая лишилась малыша». Вот как тебе надо говорить у иконы.

– Отличная идея, – произнесла Люба. – Но ты, покорный сын Христа, запамятовал подробности, которые в корне меняют дело. Я заплатила тебе за побои. Показала бабу, велела накостылять ей по шее, напугать ее, надеялась, что та выкинет ребенка. А ты что сделал? Изнасиловал ее. Не было такого уговора.

– Соблазнился, – признался Геннадий. – Разум мой одолевали демоны, похоть взыграла, вот я и не удержался. Но ты довольна была! Потому как плод в чреве матери от моего богомерзкого поступка погиб. Я теперь раскаиваюсь, провожу дни в молитвах и постах. Прошу коленопреклоненно: Люба, подскажи, где нынче та женщина? Поеду к ней, попрошу прощения!