Помню, я хохотать принялся. Хороша «лучшая подруга»! Держись, доча, подальше от баб, не заводи среди них близких людей.

Теперь, когда настала пора прощения просить, я в музей звякнул, безо всякой надежды поинтересовался:

– Как найти Любу Доброву?

Не чаял ее отыскать, срок немалый прошел, но мне ответили:

– У Добровой сегодня библиотечный день. Приезжайте завтра, она будет с десяти утра.

– И ты поехал, – уточнила Оля.

– Конечно, – ответил отец, – но Люба со мной на службе говорить не стала. Условились тут, у нас дома встретиться. Как ты думаешь, она мне даст адрес Галины? Что-то мне плохо, желудок крутит.

Дочь испугалась, уложила отца на кровать. Геннадию стало лучше, но утром Оля нашла его мертвым.

Медики не заволновались, кончина больного была ожидаемой. Свидетельство о смерти отца Васькина получила быстро.

Девушка примолкла, я, ошарашенная полученной информацией, решила расставить последние запятые.

– Вы похоронили отца и стали шантажировать Любу. Двести евро не очень крупная сумма, но больше у Добровой свободных денег не было.

Оля положила ногу на ногу.

– Мы с ней душевно побеседовали. Я ей прямо сказала: «Сходила к нотариусу, записала свои показания, скрепила их печатью и отдала на хранение. Если на меня хоть пушинка упадет, юрист шум поднимет. Стоит твое подлое спокойствие двести евро». Она согласилась. Немного я за убийство папы получила.

– Геннадий скончался от цирроза, – удивилась я.

Оля мрачно усмехнулась:

– Лечащий врач был у папы замечательный, я ему позвонила, сказала: «Умер Васькин», а доктор приехал, проследил, чтобы тело в морг при его больнице отвезли.

– Душевный человек, – согласилась я.

Васькина как-то странно на меня посмотрела.

– Что не так? – быстро спросила я.

Ольга поводила пальцем по клеенке.

– Ладно. Врача звали Ренат Ибрагимович, он совсем стареньким был, год назад сам умер, от возраста. Когда папа заболел, Ренат Ибрагимович предложил ему: «Есть лекарство, очень сильное, но пока эти таблетки исключительно на животных тестируют. Если не побоитесь, могу вам дать. Но никому ни слова».

Денег он за капсулы не брал, а папе уже было нечего терять. Он стал глотать пилюли и пошел на улучшение, прямо расцвел. Но ненадолго. Месяца три-четыре бойким был – и упс! Ренат Ибрагимович меня просил: если что произойдет, сразу ему сообщить.

Оля опустила голову.

– И вы, обнаружив отца мертвым, выполнили просьбу доктора, – завершила я ее рассказ. – Ну и при чем тут убийство?

Васькина неожиданно заплакала:

– Ренат Ибрагимович попросил, чтобы сделали вскрытие, он хотел посмотреть… ну… в общем…

Я снова пришла на помощь Оле:

– Добрый доктор, наверное, интересовался, как повлияло на цирроз лекарство?

Васькина всхлипнула:

– Он сказал, что папа после смерти может помочь науке.

– И что интересного обнаружил Ренат Ибрагимович? – не успокаивалась я.

Оля вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– Печень у него еще держалась, а вот в желудке случилась язва! Она в дырку превратилась, и папа умер.

Я подскочила на табуретке:

– Секундочку! В свидетельстве о смерти нет ни одного слова про язву!