Васькина положила руку на стол.

– Ренат Ибрагимович мне сообщил правду, реально очень хороший врач был, бился за больных до последнего. Он сказал: «Если укажем прободение язвы, это вызовет ненужные расспросы, могут докопаться до приема пока нелицензированного лекарства и затормозить его исследование. А цирроз никого не напряжет: смерть от основного заболевания».

– И вы согласились? – возмутилась я.

Оля пожала плечами:

– Какая разница, от чего он умер? Мне тогда все фиолетово казалось. Цирроз, язва, один фиг. Но после сорока дней я задумалась! Странно, однако!

– Что тебе не понравилось? – тут же спросила я.

Васькина вытянула руку.

– Язва! Это ссадина в желудке, так?

– Можно и так сказать, – протянула я.

– Ей болеть положено! – сказала Ольга. – А у папы после приема того лекарства тошнота отступила, аппетит появился, он есть начал, поправился. Был худой-худой, лишь живот торчал. А как на таблетки сел, вес набрал, а пузо, наоборот, уменьшилось, спал хорошо. Ну, похоже это на язву?

– Лучше навести справки у специалиста, – увильнула я от прямого ответа.

Оля кивнула:

– И я того же мнения. Поэтому с одним из своих клиентов пошушукалась, он хирург, сказал мне: «Оля, есть лекарства, которые имитируют заболевание. Тебя отравили, а на вскрытии видят обычную язву. Я тебе не скажу названия, но слышал о таких».

Васькина подперла щеку кулаком.

– Ну, я и рассудила. Отец умер внезапно. Вечером он с этой Любой беседовал. Нехороший у них разговор получился. Я бы после такого побыстрей ушла. Но тетка неожиданно решила кофе попить, задержалась у нас. С чего бы ей на кухне балдеть, а? Ответ на поверхности! Она папе в напиток отраву подкинула. Люба в музее работает, у них там мумии изучают, всякой химии полно, если отлить немного, никто не заметит.

Девушка примолкла и начала пристально изучать ногти на руке.

– Ты решила шантажировать Любу? Опрометчивый поступок. Если Доброва решилась на убийство один раз, то и во второй не постесняется, – вздохнула я.

Оля снисходительно улыбнулась:

– Я не дура. Сразу предупредила: если со мной чего, юрист в газету бумаги отнесет. Отсчитывай мани-мани или попадешь за решетку.

– И она платила, – вздохнула я, – тебе просто повезло. Долго бы это не продлилось. Любовь была слишком занята личными проблемами, ей казалось легче сунуть тебе двести евро и забыть на время о вымогательнице. Но рано или поздно Добровой непременно надоело бы расстегивать кошелек. И тогда твоя судьба была бы попасть на кладбище. Знаешь, у москвичей часто бывает прободение язвы желудка. Твоя смерть удивления не вызвала бы.

Ужинать мы с Димоном сели после полуночи.

– Эпидемия язвы выглядит странно, – произнес Коробок с набитым ртом.

– Лично меня шокировало известие о найме Геннадия, – пробормотала я, орудуя ложкой в тарелке.

Я уже упоминала о том, что Лапуля[18] гениально готовит. Ей удаются экзотические блюда, про ингредиенты которых я ничего не слышала. Совсем недавно Лапуля заварила чай, который практически не имел ни малейшего цвета. Димон, всегда с уважением относящийся к экспериментам нашей Барби, не сдержался и спросил: