Дымов готовил «морской охотник» к взрыву. Кто-то обратился к Евдокимову:

— Товарищ лейтенант! Может, на буксир взять?

— Отставить разговоры!

Старшина Вивтоненко опустился на колени возле Димки. Торопливо расстегивая пуговицы его бушлата, он бормотал:

— Эх ты, братишка! Что ж ты это, а?..

Мотористы запустили двигатель. Сторожевик задрожал.

На минуту моряки застыли у борта. «Морской охотник» тяжело переваливался на волне. И вдруг, на мгновение высветив его корпус, громыхнул раскатистый взрыв. Корабль переломился пополам и скрылся в морской пучине. У главстаршины вырвалось тяжелое, со слезой:

— Эх, своими руками!

Моряки стояли в суровом молчании, не сводя глаз с того места, где скрылся родной корабль. Там крутилась пенная воронка, плавали какие-то обломки.

— Товарищ командир, — флаг! — Валентин Дымов бросился к немецкому полотнищу, сорвал его, и над кораблем взвился советский военно-морской доблестный флаг.

Вдали загремели выстрелы: это вел бой с врагами старший лейтенант Барадзе. Надо было спешить к нему на помощь…

Той памятной зимой завершилось великое сражение за Сталинград. Позорно капитулировала одна из лучших вражеских армий, армия фельдмаршала Паулюса. Гитлеровцы, которым посчастливилось живыми вырваться из котла, брели в плен, вытянувшись в многокилометровые колонны. Худые, обмороженные, они шагали потупив взоры, едва передвигая ноги в огромных соломенных эрзац-валенках. Горе-завоеватели, солдаты разбойничьей армии фюрера. Уцелевшие жители города суровыми взглядами провожали фашистов: сколько горя принесли они в родной город!

Сталинград не знает больше бомбежек, артобстрелов: фронт сразу отодвинулся на много километров, и город стал тылом. Гвардейские сталинградские дивизии громят врага где-то далеко в степях под Ростовом. Где-то воюют со своими частями лейтенант Евдокимов, старшина Вивтоненко, санинструктор Дина и многие другие старшие товарищи Димки. Где-то летает военный летчик Виолетта Грановская, колесит по разбитым фронтовым дорогам военный ансамбль, в котором выступает молодой его воспитанник Лева Грановский, старый Димкин товарищ.

В Сталинграде возрождалась жизнь. В город возвращались уцелевшие жители.

Пришли жильцы и к своему дому на Смоленской…

Первой здесь появилась Юлька, ведя за руку изможденную девочку, которую она подобрала в развалинах. Многое повидали глаза ребенка: и убитых, и умерших от голода, поэтому смотрели они вокруг с непроходящим испугом, словно ожидая из-за каждого угла окрика или пули. Когда фашисты выбросили всех жителей из тех пещер, пришлось Юльке скрываться где придется, есть что попало, и только чудом уцелела она в этом аду. А самым большим чудом были краюха хлеба и банка консервов, которую сунул в Юлькин мешок какой-то бойкий русский солдатик. Сунул на бегу, крикнув:

— Не горюй, бабка! Все наладится!

«Бабка!..» — не удивилась Юлька: она не видела свое лицо тысячу лет, а войдя к себе в каморку, не узнала бедовую воровку в морщинистой седой старухе.

— Во как! — пробормотала Юлька, застыв у осколка зеркала. — Во как меня переехало!