У самого Пашки были мечта и размах: он состоял при немецком складе продовольствия в какой-то неведомой Юльке, но, видно, очень важной должности, носил сапоги со скрипом и форму полицая.

«Дура! — еще раз повторил Пашка. — Времена переменились, не упусти момента!»

— Слушай, Димка, — прошептала теперь потерянным голосом Юлька. — Неужто времена переменились, а? И это навсегда?

— Ничего не навсегда! — хмуро ответил ей Васька. — Погоди! Накостыляют наши твоим поганым фашистам! И Пашке твоему! Только перья полетят!

— Хорошо бы, — вздохнула Юлька. — Новая бы жизнь началась…

Мальчишки смотрели на нее и не понимали, о какой новой жизни мечтает она. О новом, что ли, хождении по базарам, о новых проделках, как раньше?

— Чего глядите? — усмехнулась Юлька, поняв их мысли. — Думаете, нету уж для меня новой жизни, да? Я, может, работать пойду… Ребеночка возьму на воспитание, девочку…

— И куда ж ты теперь? — спросил Васька.

Юлька пожала плечами. Все та же на ней кофтенка, все та же прическа: никакой прибыли не дала Юльке война.

— Возьмите с собой, а? — тихо попросила вдруг Юлька, и мальчишки переглянулись.

— Да куда ж мы тебя возьмем? — хмуро пробормотал Васька. — Что у нас, гостиница? Или, может, ресторан?

— Врешь ты все, — вздохнула Юлька —. — Знаешь, куда идешь! Я же вижу… А мне податься некуда… Пропаду…

— Возьмем ее, а? — шепнул Димка, и Васька больно ткнул его локтем.

Димка вспомнил, как Юлька спасла его от Пашкиного ножа, и твердо сказал:

— Пойдем с нами!

— Дурак! — Васька треснул его по затылку.

Звон наполнил, расколол голову Димки, настала ночь…

Очнулся уже под звездами. На коленях стояли возле него Васька и Юлька, дышали в лицо, брызгали водой.

— Ты что, Димка, а? — суетился Васька. — Больно? Да я же чуть-чуть!

— Это от нервов, — убежденно сказала Юлька. — Бывает! Я вот тоже не раз так грохалась!.. Дойти-то сможешь?

Димка кивнул и поднялся. Юлька и Васька подставили свои плечи, и мальчишка, опираясь на них, побрел, еле перебирая ногами.

Когда подошли к пещерам, услыхали вдруг резкий пистолетный выстрел.

Васька бросился в дыру. На постели из сухой травы, слабо освещенная ночником, лежала Виолетта, а рядом с ней — Анастасия Семеновна. В руке она держала маленький дамский браунинг.

— Кто стрелял? — кинулся к ней Васька. — Зачем?

— Она, — кивнула женщина на Виолетту. — Как я успела!.. — И покачала головой.

— Зачем она? — недоуменно смотрел Васька.

Виолетта туманным взором посмотрела на него, на Димку, возникшего из темноты, и отвернула голову, видно, никого не узнавая. Ее четкий профиль, словно выточенный из белого мрамора, резко выделялся на темном фоне «подушки» — рюкзака, набитого сухой травой. «Красивая», — подумал опять Димка. А Виолетта, взглянув на него горящими больными глазами, сказала:

— Обуза я… А тут дети…

— Лежи уж, — ворчливо проговорила Анастасия Семеновна. — Скоро к нашим тебя переправим!

— Как? — пробормотала Виолетта. — Кругом фронт… Враги…

— Ладно, помолчи-ка, давай я тебя перевяжу получше, — сказала Анастасия Семеновна и прогнала ребят из пещеры.

— Плохо, — сказал Васька Димке. — Горит вся. Бредит… Лекарства нужны…