– У отца было. Продал, перед тем как уехать. Что-нибудь нашли?

– Говорил тебе. Дай время. – Кел заходит внутрь, ставит ружье в угол. Не хочется ему показывать Трею, где у него сейф для ружья.

Трей входит следом.

– Понятно, да. Что сегодня нашли, по-любому?

– Будешь доставать меня с этим, я тебя выпру и чтоб не приходил неделю вообще.

Трей запихивает остаток пончика в рот и, пока жует, осмысляет сказанное. Судя по всему, приходит к выводу, что Кел не шутит.

– Вы сказали, что научите меня, – говорит, кивая на ружье.

– Я сказал “может быть”.

– Мне годов хватит. Отец показывал Брену, когда ему двенадцать было.

Что не имеет значения, поскольку ружья того не стало прежде, чем Брендана, но Кел все равно мысленно подшивает это в папку.

– У тебя дело есть, – напоминает он малому. Открывает ящик с инструментами и кидает Трею старую зубную щетку. – Теплая вода и жидкость для посуды.

Трей ловит зубную щетку, сбрасывает парку на стул, набирает кружку посудного мыла и воды, осторожно укладывает бюро на пол, чтоб устроиться рядом на коленях. Кел стелет брезент и отжимает крышку на банке с краской, косится на малого. Тот берется за работу в таком темпе, за каким Келу не угнаться, – хочет заново показать себя с лучшей стороны после того, как взбрыкнул. Кел льет краску в поддон и предоставляет малому работать.

– Удалось проверить вещи Брена, – не отрываясь, говорит Трей.

– И?

– Зарядка от телефона на месте. И бритва, и пена для бритья, и дезодорант. И сумка школьная – у него только она и есть.

– Одежда?

– Ничего не пропало, как я вижу. Только то, в чем он был. У него немного.

– У него есть что-нибудь, что он бы не оставил? Что-нибудь ценное?

– Часы, от дедушки. Мамка подарила ему на восемнадцать лет. Их нету. Носит их все время, по-любому.

– Хм. Ты молодец, – говорит Кел, обмакивая валик.

Трей говорит в ответ, погромче, с отзвуком торжества и страха:

– Видите!

– Это не особо много значит, малой, – осторожно говорит Кел. – Небось сообразил, что заметят, если он вещички заберет. Наличные у него были, все недостающее мог добыть.

Трей закусывает щеку изнутри и вновь склоняет голову над бюро, но собирается что-то сказать, и Келу это видно. Он принимается класть второй слой краски на стену и ждет.

Так продолжается некоторое время. Между тем Кел обнаруживает, что его рабочий ритм ему нравится больше, когда малой рядом. Пока возился один последние несколько дней, работа шла неровно – то быстрее, то медленнее; разницы по результатам никакой, а вот на нервы действует. Малому же надо показывать, как все делается правильно, и Кел работает ладно да гладко. Лютый темп Трея постепенно замедляется до более размеренного.

Наконец он произносит:

– Вы заходили к нам домой.

– Ага, – отзывается Кел. – А ты, вероятно, в кои-то веки был в школе.

– Что мамка сказала?

– То, что ты и думал.

– Это не значит, что она права. Мамка наша, она не замечает. Иногда.

– Ну, мы все так, – говорит Кел. – Что она тебе рассказала?

– Она про вас не заикалась. Это Аланна. Сказала, заходил бородатый дядька в мокром ботинке, дал им “Кит Каты”.