– Лады, – говорит Кел. Интересно, зачем Март привел его сюда. Уже и так все будь здоров как запуталось, куда ему дело о мертвой овце в придачу. – Твоя овца, тебе и решать.

– Хочу знать, кто это сделал, – говорит Март. – У тебя там чуток леса, его хватит, чтоб мне спрятаться. Ты б пустил меня посидеть там ночь-другую-третью, а?

– Думаешь, вернется?

– Не к моим овцам. Но из того лесочка отлично видно землю Пи-Джея Фаллона, а у него славное стадо. Если эта тварь придет к нему – напорется на меня в дозоре.

– Ну это пожалуйста, – говорит Кел. Он не в восторге от мысли, что Март будет там ошиваться сам по себе. Март – худосочный мелкий старик с хлипкими суставами, а Келу известно, как, вероятно, известно и Марту, что дробовик – отнюдь не волшебная палочка. – Я б с тобой. Прикрыть все базы.

Март качает головой.

– Лучше я сам. Одному проще прятаться, чем двоим.

– Я на своем веку поохотился достаточно. Знаю, как замереть и не двигаться.

– Ой нет. – Лицо у Марта сминается в ухмылке. – При твоих-то размерах, что б там ни было, оно ж тебя из космоса засечет. Сиди дома и не студи яйца из-за чего-то, что небось давно убежало уж всяко.

– Ну, раз ты так уверен, – говорит Кел. Надо предупредить Трея, чтоб по ночам больше не шлялся тут, а то может кончиться тем, что получит себе полную задницу дроби. – Дай знать, если передумаешь.

Мухи осели тугими, копошащимися плюхами. Март пинает овцу кончиком сапога, и мухи взвиваются вновь, ненадолго, после чего опять принимаются за дело.

– Ни звука не слышал же, – произносит он. Пинает овцу еще раз, покрепче. Затем разворачивается и топает прочь, к дому, руки в карманах куртки.

Почтальон навещал: разрешение на оружие дожидается Кела на полу у входной двери. Подавая заявление, он мечтал о домашнем рагу из кролика и никакой серьезной необходимости в виду не имел. Едва ли не первое, что привлекло его внимание, когда он только начал приглядываться к Ирландии, – отсутствие любых опасностей: ни тебе оружия, ни змей, медведей или койотов, никаких “черных вдов”, даже комаров нету. Келу кажется, что он почти всю свою жизнь имеет дело с дикими тварями, теми или иными, и его греет мысль о том, что на пенсии можно будет не брать их в расчет. Ирландцам вроде должно быть уютно в мире – по-особенному, так, что они этого даже не замечают. Теперь же ружье кажется чем-то, что в доме иметь хорошо, и чем скорее, тем лучше.

На обед делает себе сэндвич с ветчиной. Пока ест, ухитряется вытащить из интернета расписания автобусов. По вторникам вечером на главной дороге есть один автобус до Слайго, около пяти, и один в Дублин, в начале восьмого. И тот и другой подходят по времени, хотя ни тот ни другой не кажутся Келу очевидным ответом. Главная дорога милях в трех пешком от дома Редди, а Брендан, по словам Трея, вышел из дома где-то в пять, как раз когда Шила подавала чай, что по местным меркам означает ужин. Представление о времени у Трея довольно приблизительное, потому его прикидка может быть и неточная, да и Кел сомневается, что Шила подает еду по четкому графику, но даже четыре пятнадцать слишком близко к автобусу на Слайго. Вместе с тем пять или даже пять тридцать – слишком рано, чтоб выходить к дублинскому автобусу, особенно если из-за этого оставаться без ужина почем зря. В общем и целом, если Брендан собирался куда-то далеко, Кел склонен предполагать, что его кто-то подбросил.