Приехали Дрейки, а следом за ними Джефферсон и Кассандра. Кассандра была на шестом месяце беременности и постоянно прикрывала живот руками, как будто один вид алкоголя мог пагубно сказаться на ребенке.

Я отхлебнул пива, чтобы скрыть улыбку, но едва не расплескал янтарный напиток, когда увидел входящую в бар Отем. На ней было черное платье с белой отделкой по лифу и подолу. Волосы она собрала в свободный пучок, перевязанный золотистой лентой, но несколько прядей падали на плечи красивыми волнами.

Она заложила небольшой круг по бару, восторженно оглядываясь по сторонам, потом заметила меня и подошла.

– Прости, что я опоздала, – сказала она, целуя меня. – Поезда долго не было и… о боже, Коннор, это просто чудо… – Она уперлась коленом о стул, который я занял для нее, перегнулась через барную стойку и обняла Коннора, потом выпрямилась и поцеловала Руби в щеку.

– Это место – настоящее чудо. Просто не верится, как красиво. Поздравляю.

– Спасибо, Отем, – поблагодарил Коннор. – Чего тебе налить? Грушевого сидра?

– С удовольствием… – Отем запнулась. – Ты шутишь. У тебя есть грушевый сидр?

– Разумеется. – Коннор подмигнул и налил Отем пинту сидра. – У меня серьезное заведение, а не то, что ты подумала.

Отем отхлебнула сидра.

– Лучше, чем в баре «У Янси». – Она посмотрела на меня. – Всё в порядке, дорогой?

Я кивнул.

– Ага.

«Не-а. Ничего не в порядке. Всё ужасно».

Виктория Дрейк выдала короткую, довольно официальную речь, но в конце все же произнесла душевный тост за счастье Руби и Коннора. Потом слово взял мистер Дрейк. Я затаил дыхание, но отец Коннора похвалил сына, причем сделал это так искренне, что я не испытал желания прибить оратора. Дрейки гордились Коннором по-своему, однако главный триумф заключался в другом: Коннор больше не нуждался в одобрении родителей. Он был счастлив, его родители радовались, видя его живым и здоровым, – а это самое главное.

Когда все тосты отзвучали, Коннор посмотрел на меня и многозначительно поднял брови.

«Пора», – говорил его взгляд.

Вот только я не чувствовал, что пора пришла. Бар «У Дрейка» – отличное место, и всё же это бар. Я вдруг представил, как мое признание будет выглядеть со стороны.

«Ты сошел с ума, черт тебя побери совсем? Собираешься сделать предложение такой девушке, как Отем, перекрикивая шесть телевизоров, в то время как в зале пахнет жареными куриными крылышками?

Я резко махнул рукой и покачал головой. Коннор подошел ко мне и перегнулся через барную стойку, покосившись на Отем: она сидела в нескольких футах от меня и в данный момент увлеченно обсуждала с Полом политику.

– Я не могу, – сказал я. – Не здесь. Извини, старик, но… это твой вечер.

Вечер Коннора, не наш. И, несмотря на то, что я любил его как брата, нашу общую с Отем жизнь следовало начинать вдвоем – только мы двое. В конце концов, это очень важно, ничего важнее этого нет.

– Уверен?

Я хлопнул его по плечу.

– Я горжусь тобой, старик. Ты это сделал. Всё будет отлично, я чувствую.

– Ага, – согласился Коннор, внимательно глядя на меня, но потом улыбнулся. – Такое место не для нее.