— Не люблю вмешиваться в семейные дела, — негромко проговорил он по-английски. — Даже в тех случаях, когда не могу оторвать от чьей-то жены глаз и она вечно спорит со мной, и злит, и привлекает в одно и то же время. — Он наклонился, быстро поцеловал меня в обе щеки и начал уже было разгибаться, когда моя рука, моя предательская рука, взметнулась вверх, обхватила его за шею и потянула вниз.

Я уж и не помню, когда в последний раз целовалась с кем-нибудь, кроме Рика. Забыла, какими разными могут быть мужчины. Губы Жана Поля были податливыми, но плотными, лишь слегка намекая на то, что располагается за ними. У него был пьянящий запах; я оторвалась от его губ, потерлась щекой о наждак скул, уперлась носом в шею и глубоко вдохнула. Он опустился на колени, отвел мою голову немного назад и пробежался, как гребенкой, пальцами по волосам. Улыбнулся:

— Знаете, Элла Турнье, эти рыжие волосы делают вас похожей на француженку.

— Вообще-то я их не красила.

— А я этого и не утверждаю.

— Это Рик… — Мы оба застыли как по команде, Жан Поль перестал поглаживать мои волосы.

— Извините, — пробормотала я. — Я совсем не хотела… — Я вздохнула и нырнула на самую глубину. — Знаете, раньше я никогда не чувствовала, что мне с Риком плохо, но сейчас ощущение такое, будто что-то… будто мы пытаемся решить ребус — все детали на месте, а картинка все равно не складывается. — В горле у меня пересохло, и я замолчала.

Жан Поль оставил мои волосы в покое.

— Слушайте, Элла, мы поцеловались, но из этого еще не следует, будто ваш брак пошел прахом.

— Нет, но… — Я остановилась.

Если у меня появились сомнения относительно нашего с Риком будущего, то и делиться ими следует с ним, а не с кем другим.

— Мне хочется видеться с вами, — упрямо сказала я. — Это возможно?

— В библиотеке — да. Но не на заправочной станции. — Он взял меня за руку и поцеловал ладонь. — Au revoir, Ella Tournier. Bonne nuit.[50]

— Bonne nuit.

Он выпрямился. Захлопнув дверь, я смотрела, как он идет к своей консервной банке и залезает внутрь. Он включил двигатель, слегка посигналил и отъехал. Хорошо, что он не настоял на том, чтобы я уехала первой. Я дождалась, пока за поворотом длинной, усаженной с обеих сторон деревьями дороги исчезнут габаритные огни, глубоко вздохнула, взяла с заднего сиденья Библию и, положив ее на колени, устремила взгляд на дорогу.

Я сама поразилась, как легко солгала Рику. Мне всегда казалось, что ложь он распознает сразу, что вины своей мне не скрыть, что он слишком хорошо меня знает. Но люди видят то, что хотят увидеть; Рик создал определенный образ Эллы и от него не отступал. Когда я вошла в дом с Библией под мышкой, всего полчаса назад расставшись с Жаном Полем, Рик оторвался от газеты и весело бросил «Привет, детка», словно ничего не произошло. Именно такое ощущение испытывала я, глядя на золотистую шевелюру Рика, освещаемую настольной лампой, когда темная машина, дым, пиджак Жана Поля — все осталось далеко позади. Выражение лица его было открыто и простодушно, он ничего от меня не скрывал. Да, я почти готова была согласиться, что и впрямь ничего не произошло. Жизнь бывает на удивление пестра.