(Кстати, буквально только что в книге современного английского автора я наткнулся на точное число погибших в концлагерях. Автор этот не особенно любит круглые цифры и часто приводит весьма даже не круглые. Даже не 26 тысяч, а 27 927…)
В Англии после возвращения Хобхаус ее выступления и газетные интервью вызвали мощное движение протеста. Либералы и пацифисты уже представляли собой немалую силу, и под их давлением правительство, хоть и крайне неохотно, пошло на создание состоявшей исключительно из женщин общественной комиссии по обследованию концлагерей, по имени ее главы Миллисент Фосетт так и названной «комиссия Фосетт».
Правда, Хобхаус, как она ни старалась, в состав комиссии не включили и даже не позволили сойти на берег в Кейптауне, но воспрепятствовать комиссии не смогли. Ее отчет вызвал в Англии настоящую бурю. Проняло даже премьера Чемберлена, отнюдь не великого гуманиста – все же для того времени концлагеря и все там творившееся было страшноватой новинкой. Публично критиковать военных премьер не стал, но по его распоряжению управление лагерями было передано от военных гражданской администрации. Условия содержания улучшили, наладили медицинскую помощь, после чего «с поразительной быстротой», как пишет один из английских авторов, за 9 месяцев смертность там упала с тридцати четырех процентов до двух.
Мне, правда, неизвестно, коснулось ли это улучшение чернокожих, которых в концлагеря согнали даже больше, чем белых, – 115 700, и, как уже говорилось, 14 тысяч из них погибли. Уточняю по английским данным: 81 % из них (!) составили дети…
Буры очень уважали Эмили Хобхаус и, когда она, годы спустя, умерла в Южной Африке своей смертью, похоронили в бывшей столице Оранжевой республики Блумфонтейне на самом почетном в бывшей республике месте – рядом с могилой президента республики в военное время Мартинуса Штейнера. А поблизости поставили памятник погибшим в концлагерях женщинам и детям. Все это происходило еще в колониальные времена, но режим для буров был неизмеримо мягче того, что англичане установили в Индии и других африканских колониях, – видимо, оттого, что буры все же были белыми. Капскую колонию и Наталь англичане оставили за собой, но на месте Трансвааля и Оранжевой республики создали Южно-Африканский Союз, пользовавшийся самоуправлением. Премьер-министром стал Луис Бота, бывший главнокомандующий трансваальской армией буров во время войны, и бурские герои войны заняли несколько министерских кресел (1910 г.).
Но для чернокожих англичане вовсе не стали такими уж «освободителями от гнета буров». Согласно «Закону о туземцах» 1913 г., им передали десятую часть земель ЮАС, но самую бросовую. Никаких гражданских прав не предоставили…
Была и другая англичанка, заслуживающая самых теплых слов, – Мэри Кингсли, известная писательница и путешественница, одно время работавшая сестрой милосердия в госпитале знаменитого доктора-гуманиста Альберта Швейцера. Ухаживая за больными в концлагерях, она заразилась там брюшным тифом и умерла, и было ей всего 38 лет. Во времена, когда существовала еще советская кавалерия, среди прочих команд была и такая: «Шашки подвысь!» Энергичным движением руки шашку поднимали эфесом к самому лицу, клинком вертикально вверх. Это означало отдание воинских почестей – выше простого отдания чести. Читая о подвигах буров (и наших соотечественников), о двух англичанках, тянет отдать неведомо кому команду: