С лёгким вздохом, женщина выпустила елдак отрока изо рта, пару мгновений полюбовалась, как он блестит от её слюны и с новыми силами набросилась на него, словно оголодавшая. Она облизывала, целовала, смоктала, мяла пальчиками и чувствовала, как ей этого не хватало, как трепещет её нутро, желая получить этого здоровяка внутрь.
Митька же тяжело дышал, почти сипел и сверху вниз смотрел, как голова этой красивой женщины ходит вперёд-назад на его вздыбленной плоти, захватывая всё больше и больше в свой чарующий горячий и влажный плен. На самые небеса его возносило ощущение мягких горячих губ, ловкого влажного языка, прохладных нежных рук, горячего дыхания… Поддавшись порыву, отрок положил руку на голову Настёны и пару раз погладив, тыльной стороной ладони погладил щёку, после чего слегка наклонился, проведя пальцем по тонкой шее, ключице и опустившись вниз, едва ощутимо, с трепетом, опустил руку на большую, подтянутую грудь женщины.
Лекарка даже не стала прекращать своего занятия, на секунду она убрала руку с его ядер и быстрым движением освободила одну из грудей из плена платья, выставляя на обозревание. Митька же так пораженно и замер, словно его пронзил меч Триглава. Представшая перед его глазами грудь была прекрасна: крупная, округлая, подтянутая. Под бархатом кожи можно было рассмотреть едва видимые синеватые жилки, а затвердевший сосок тёмно-красной ягодой покачивался на вершине, словно глядя на Митьку.
Нежно, аккуратно и с трепетом, отрок наклонился и положил руку на тёплую плоть, которая формой больше напоминала яблоко. Его мозолистую от работы и упражнений с кинжалами и мечом ладонь обжигал бархат кожи, а под пальцы упрямо попадал твёрдый сосок, словно прося, чтобы его поласкали. Мягко начав мять грудь лекарки, Митька услышал, как участилось её сбивчивое дыхание, как сильнее раскраснелось лицо и это доставило ему удовольствие. Отрок достал свой орган изо рта женщины и взяв её за плечи, поставил на ноги.
— Что такое? — удивлённо спросила Настёна, удивлённая тем, что парень сам прервал приятное для себя действо и чувствуя, что её мясные врата трепещут — она чуть не достигла удовольствия просто посасывая орган отрока.
Митька ничего не ответил, нежно положив руку на шею лекарки, нежно поглаживая, чувствуя мягкость и жар кожи, мягко касаясь пальцем часто бьющейся жилки и чувствуя запах трав исходящих от неё. Парень аккуратно, едва касаясь, провёл рукой по плечам, груди, животу, талии и бёдрам женщины и начал задирать на ней платье. Уже через несколько секунд поражённая Настёна стояла перед отроком совершенно голая, но всё же не могла оторвать взгляда от его подрагивающего, блестящего от её слюны елдака, по которому медленно скатывались тягучие капли смазки.
Парень же во все глаза смотрел на женское тело. Тонкая шея возвышалась над узкими плечами, большая, но не обвисшая после родов грудь, приковывала взгляд. Тонкая, но крепкая талия, Широкие, округлые бёдра, длинные, стройные ноги, плоский живот и пучок тёмные, курчавых волос в низу живота, где скрывались врата в её лоно. Всё это приковывало взгляд, манило, обещая ярчайшее удовольствие. Но в тоже время, от этой прекрасной, пышущей жаром и желанием тянуло мягкой аурой женственности, мягкости и зрелости.