Остальные проявили куда большую сдержанность. У троих в мешках оказались оловянные кружки, каковые и были наполнены вполне цивилизованным образом. Обделённым остался лишь последний из вуаяжёров – задрипанный мужичонка, обряженный в обноски, позаимствованные едва ли не у огородного пугала. Впрочем, он и не принадлежал к дружной команде путешествующих, его взяли неделю назад проводником, наняли за харчи, обещав кормить всё время поездки.

– Смотрю я на тебя, – сказал оборванец, – и не понимаю. Едем мы неделю по меньшей мере. Жара стоит страшенная. За это время пиво в бочонке не то что скиснет, а попросту протухнет. Хлебнёшь – вмиг копыта отбросишь. А ты, чуть остановка, к нему присасываешься. И опять же, сколько у тебя там пива? При твоих аппетитах – дня на два, да и то – тебе одному. А ты хлещешь и хлещешь. Бездонный он у тебя, что ли?

– Прежде всего, – важно отвечал Бир, – у меня тут не пиво, а эльфийский эль. Ни на какой жаре он не киснет и не тухнет.

– Погодь! Никаких эльфов на свете нету, сказки это.

– Эльфов, может, и нету, – покладисто согласился Бир, – а эльфийский эль – вот он. Не веришь – не пей, я не настаиваю. А что касается бочонка, то, будь он бездонным, я положил бы его на бок и поселился бы у пивного ручья. К несчастью, вылить из него можно не больше, чем было налито. В прошлом году все пивоварни Аррана работали на мой бочонок. – Бир покачал своё сокровище и удовлетворённо заключил: – Глютонов восемьсот ещё есть, на первое время хватит.

– Откуда у тебя такая прелесть? – спросил козлобородый Пуся, придвигая опустевшую кружку поближе к прелести. – Никогда не поверю, чтобы мудрецы Аррана подобную штуку из своих лап выпустили.

– Выпустили, ещё и спасибо сказали. Главный ихний магистр так и сказал: «Увози его подальше, весь эль себе забирай, только нас от этого бочонка избавь». Сами небось знаете, колдовство ноне взбесилось, вот маги и опасаются, как бы чего не вышло. Бочонок-то с волшебинкой.

– А ты не побоялся? А ну как он тебя не пивом напоит, а в жабу превратит?

– Чего бояться? Должно же быть на свете что-то святое, на что никакое бешеное волшебство не посягнёт. Я так полагаю, что ничего святее пива нет.

Согнутая бородавчатая хозяйка принесла глиняный противень с горячими лепёшками.

– Что, матушка, – спросил Бир, – пивка хочешь?

– Не откажусь, – проскрипела старуха, словно из воздуха доставая пивную кружку чуть не в четверть ведра.

Наливать полную кружку прижимистый Бир не стал, но плеснул щедро. Бабка отхлебнула эля, сказала: «Брекс!» – превратилась в жабу и поскакала в кухонный угол.

– Ой! – Проводник громко икнул и попятился.

– А что такого? – меланхолично заметил Бир. – Жабочкой болотной она прежде была, жабкой и осталась. Опять же, как мы уедем, может, её и отпустит. Думаю, бабуленция приколдовывала порой, вот её и поурочило. А мы люди простые, нас заколдовывать не за что. Ну, кому эля эльфийского за жабкино здоровье выпить?

Трое придвинули кружки к самому гвоздю, проводник отрицательно замотал башкой и только что по-волчьи не завыл.

Больше никто не обратился ни в жабу, ни в иного обитателя болот, полей и перелесков, а хозяйка как возилась в своём углу, так и продолжала там возиться.