Потом, когда фронт вышел к Датским проливам, потом к Адриатике[51], до Франции стали дотягиваться не только Пе-8, но и Ли-2 (ни же Си-47), и кое-где начали функционировать партизанские аэродромы. Хоть милая Франция – это не дикая Белоруссия, но тем не менее заполонить ее оккупационными войсками так, чтобы сделать невозможной посадку и взлет транспортного самолета, немцы не могли. Слишком много войск к тому времени сожрал Восточный Фронт, слишком жестоким был напор русского парового катка. Кого только ни пыталось немецкое командование использовать в антипартизанских акциях: и галичан, и хорватско-боснийское отребье, и русских коллаборантов из так называемого русского легиона[52] СС – все было напрасно, подавить партизанское движение никак не удавалось.

И вот настал момент, когда русские оказались в Италии, совсем рядом, по ту сторону Альп и Лигурийского моря. Конечно, режим Петена приказал выдвинуть большую часть подчиненных ему войск на альпийские перевалы, вернув их под контроль французов, но в их желании сражаться у адмирала Дарлана были пребольшие сомнения, особенно если учесть, что впереди русских пойдут французские части из состава так называемой народно-освободительной армии. Собственно, выход в море русского флота означает только одно: заслоны на перевалах открыли фронт – и по горным дорогам, ревя моторами и лязгая гусеницами, уже вползают во Францию колонны русских моторизованных войск прославленного Четвертого Украинского фронта (который завзятые фронтовые остряки называют Загранфронтом). А впереди у них – оперативная пустота до самого Парижа, ибо, как уже говорилось, в последнее время в тылах Рейха даже евровойска стали большим дефицитом.

А это значит, что пора. Приказы взять под контроль корабли и портовые сооружения отданы не только участникам Сопротивления, но и тем офицерам, на личную преданность которых адмирал Дарлан может рассчитывать лично. Их тут так и называют: «Друзья Дарлана»; и все они знают, что, поднявшись на следующую ступень, он потянет их за собой. Именно он, адмирал Дарлан, как самый старший по званию из тех, кто вовремя перешел на сторону СССР, возглавит временное правительство военного времени, а ретроградов и тугодумов(вроде адмирала де Лаборда, твердо намеренного затопить флот, кто бы на него не покусился русские или немцы) ждет позор и бесчестье.

Вот в предутренней тиши на корабле треснул пистолетный выстрел, за ним еще один, после чего все стихло. Вошел адъютант и, козырнув, сообщил, что адмирала де Лаборда живым взять не удалось, поскольку тот, поняв, что происходит, успел застрелиться… на остальных кораблях и береговых объектах все прошло без сучка и без задоринки. Ненадежные офицеры нейтрализованы, караулы на складах заменены, подрывные заряды на кингстонах обезвреживаются… И, кстати, лидер «Пантера», на котором адмирал планировал выйти в море навстречу объединенному русско-итальянско-американскому флоту, к походу готов…

Адмирала Дарлана предполагаемое самоубийство его старого противника ничуть не тронуло – застрелился и застрелился, что тут такого… Пожав плечами, он застегнул китель на все пуговицы, надел фуражку и вышел из каюты, навстречу своей бессмертной славе.