В этот момент Маруся оборачивается к дому лицом и, заметив меня, широко улыбается. Машу ей в знак приветствия. Не виделись пару часов, уже скучаю. Она разворачивает сына и, судя по жестам, просит его помахать в ответ. Макс смеется, слышу этот неподражаемый звонкий звук через стеклопакеты. Вместо приветствия он бьет ладонями по воде и, конечно же, забрызгивает все вокруг. Прилетает даже сидящей на шезлонге няне.

– Ярослав Сергеевич?

– Да. Разумеется. Завтра в десять по Киеву.

– Тогда до встречи, Ярослав Сергеевич!

– Хорошего дня, Иван Игнатьевич!

Отключившись, машинально прокручиваю мобильник в руке. Смотрю, как Машка показывает мне один палец, затем четыре и после все пять. Если бы не находилась в воде, набила бы это в эсэмэску. Переписки у нас с ней теперь короткие, но ёмкие. Если пролистать, мало кто поймет, что за цифры постоянно повторяем.

Ярослав Градский: 145

Маруся Градская: 145!

Все очень просто, это шифровка по количеству букв – я тебя люблю.

«Скучаю», «хочу» и «жду» – самое объемное, что Машка, кроме этого, успевает отправить. Однако «145» летает между нами гораздо чаще. Это своего рода сигнал SOS. Кроме любви вмещает в себе целую гамму эмоций. В том числе – «я устала, приходи», «ты мне пиздец как нужна, прямо сейчас», «держаться нету больше сил»… После «145», если это возможно, спешим друг друга найти. Если нет – срочно выкраивает время на звонок по видеосвязи.

Выхожу в коридор. Оттуда, через стеклянную, дверь во влажное тепло дворика, большую часть которого и занимает бассейн. Самое крутое преимущество работы на удаленке – шорты. Ну и непосредственная близость с семьей – это само собой. Ради этого пятый год подряд проводим не меньше двух месяцев на Филиппинах. Арендуем одну и ту же виллу. Маруся сразу после свадьбы научилась плавать с открытыми глазами под водой и… все. Больше не рвется. Правда, в этом году к морю мы в принципе редко выбираемся.

– Проголодался? – щурится и хохочет, как только подхожу к бассейну.

– Так спрашиваешь, будто я выхожу, только чтобы желудок набить.

– Ну-у… Чаще всего так и есть.

Нина Степановна, которая с рождения Макса мотается за нами, куда бы нас ни занесло, тоже начинает смеяться.

– Пойду, скажу, чтобы накрывали на стол, – говорит она, поднимаясь.

– Спасибо, – благодарим в один голос.

Еще год назад мы находились на этой вилле с Машкой вдвоем. И, невзирая на ее огромный живот, отлично проводили время. Беременной моя святоша оказалась попросту ненасытной. Да и сейчас, если Макс за день не умотает, выдает ночью нехило. Утром, конечно, для приличия объясняет все гормонами. Я только рад, однако, как обычно, люблю с нее поржать.

Дико нравится ее смущать. Но еще больше нравится, как она течет, стоит только прикоснуться, и потом этой смазки между нами столько, хоть во флаконы собирай.

Нельзя об этом думать сейчас, но иногда мысли все еще неподвластны мне. Член шорты как палатку натягивает.

Пару секунд ломаю голову, имею ли я право быть таким озабоченным?

Иногда очевидно, что могу. Мне через месяц двадцать шесть, я люблю свою жену. Если кто и заметит мой стояк, от ужаса не умрет.