Но было ясно, что его ночной гость ничего не видит и не слышит. Пьетро потихоньку открыл дверь в спальню и направился прямо к кровати, нащупал руками клинок ножа и взял его в рот.

Свет от лампы упал в эту минуту на лицо Американца, — на нем была написана безграничная ярость.

Схватив рукой подушку, Пьетро с бешеной силой всадил в нее нож; еще раз высоко поднял он нож и снова всадил его в подушку; потом вытер глаза, словно желая стереть брызнувшую в лицо кровь.

И еще и еще он продолжал вонзать свой нож в подушку…

На его губах появилась улыбка блаженства; раза два он глубоко вздохнул и выронил нож. Потом спокойной, почти твердой походкой Пьетро направился к двери.

Франк Браун шел за ним до выхода и, остановившись в дверях, смотрел ему вслед, пока Пьетро не скрылся в темноте дождливой ночи.

Вернувшись к себе, Франк осмотрел постель: одеяла и подушки были насквозь исколоты, вдоль и поперек.

Только теперь он почувствовал страх.

— Для нас обоих лучше, что я не лежал здесь, — сказал он громко.

Босоногий, с белой шалью через плечо, с большим бумажными колпаком на голове и с деревянной саблей в руке, разгуливал по улицам глухонемой пастушок Джино. На короткой веревке он тащил за собой козу, у которой на шее, хвосте, рогах и ногах болтались большие бубенчики. Спину козы обмотали куском холста, к которому прикрепили большую куклу, усадив ее верхом, лицом к хвосту. Кукла была сделана довольно примитивно: из пакли и черных тряпок; две красные бусины изображали ее глаза. Пара рогов, длинный красный язык и зеленый хвост свидетельствовали, что она должна изображать дьявола.

Джино издавал какие-то хриплые звуки, поколачивая при этом своим мечом дьявола. Коза с испугу блеяла, и все ее одиннадцать бубенчиков звенели при этом.

Ребятишки и женщины бежали за ними гурьбой.

От времени до времени мальчик доставал из кармана записки и раздавал их окружающим. На них было написано:

— Пойдем туда, Тереза? — спросил Франк Браун.

— Нет. Мне не хочется.

— Почему не пойти? Вся деревня там будет.

— Моего отца тоже не будет.

Франк рассмеялся.

— Твоего отца?.. Хочешь, я дам ему двадцать крон, и он пойдет.

Вся кровь бросилась в голову девушки. Но Франк не унимался.

— Ты не веришь, что он пойдет?

Она встала и посмотрела прямо в глаза.

— Я знаю, что он пойдет за деньги, я знаю, что ради них он готов на все. Я знаю также, что он взял с тебя деньги за… за… меня! Но он — мой отец, и я ничего не хочу больше слышать. Замолчи!

Ее грудь высоко подымалась, она задыхалась от гнева. Такой она ему нравилась очень, и он продолжал ее мучить. Наконец девушка не выдержала и разрыдалась.

— Что тебе нужно от моего отца? Чего ты хочешь от этого противного Американца? Разве тебе мало меня?

— Ты пойдешь со мной сегодня? — спросил он вместо ответа.

Она молча кивнула головой.

Франк Браун поднялся к себе. Он был очень недоволен собой: зачем он мучил эту бедную девушку?!..

Он был владыкой в Валь-ди-Скодра; он держал в своей власти злобного Пьетро Носклера, а через него — всю деревню; его кошелек подчинял его воле скупого Раймонди, а взгляд его — девушку, любившую его. В самом деле, он был здесь владыкой.