Это означало, что скольжение превратится в беспорядочное падение и планер А-7 рухнет на землю вместе с грузом и людьми. Трудно представить, что испытывали артиллеристы, сидевшие вокруг «сорокапятки», когда планер в очередной раз клевал, срываясь в падение.

И каждый раз пилот снова выводил бесшумную машину на безопасную глиссаду. В этом планере находился командир противотанкового дивизиона капитан Андрей Колесник. Он никому бы не признался, что первый раз в жизни испытывает такой страх.

Здесь ничего не зависело от него. Оставалось только надеяться на мастерство пилота и удачу. Рядом с капитаном лежал погибший артиллерист. Корпус планера был пробит во многих местах осколками. В отверстия со свистом врывался холодный воздух. Старший сержант, командир расчета, сидевший напротив, вцепился намертво в ствол пушки и тяжело дышал.

– Господи, когда все кончится? – шептал один из артиллеристов.

– Крепче держитесь! Земля…

Голос пилота был злой и веселый. Иногда так бравируют люди в момент наивысшей опасности. Колеса коснулись земли. Через несколько метров подскочили на бугре, и планер ударился брюхом о твердую поверхность. Шасси подломилось, раздался треск рвущегося полотна, хрустели, ломаясь, фанера и деревянные крепления.

Машина развалилась на две части и застыла среди высокой сухой травы. Колесник выбрался в широкую щель. Пилот, командир орудия и двое артиллеристов стояли снаружи. Заряжающий, молодой парень, сильно ударился лицом, но, в общем, посадка прошла благополучно, хотя планер вышел из строя.

Остальные планеры первой эскадрильи опускались поодаль. Далеко не у всех двенадцати машин приземление происходило удачно. Два планера разбились, погибли люди. Еще одна машина влетела в узкую промоину. Половина десятиметрового корпуса отвалилась, а передняя часть, перескочив на другую сторону, рассыпалась на части.

У одного планера от толчка тоже подломилось шасси. Он скользил по траве, подпрыгивая на кочках. В разные стороны отлетали куски обшивки, выбросило минометный ствол вместе с бойцом из расчета. Пилот с трудом погасил скольжение в пяти шагах от степного тополя, который окончательно добил бы машину и людей.

Минометчики вышибли перекосившийся люк, выбрались наружу. Помогли пилоту, который, с трудом поднявшись, спросил:

– Ну, как оно, в небе летать?

– Пешком лучше…

– Машина твоя без мотора. Больше кувыркались.

Торопливо закуривали, жадно глотая папиросный дым (кроме махорки, десантникам выдали и папиросы), посмеивались, вытаскивая оружие. Смешки прекратились, когда обнаружили, что массивный минометный ствол пробил голову выпавшему бойцу.

Пилоты и экипаж планеров торопливо собирались в одном месте. Катили «сорокапятки», несли минометы, противотанковые ружья, ящики с боеприпасами. Парашютисты, которые приземлились в полутора-двух километрах, в большинстве присоединились к артиллеристам и занимали оборону вокруг все увеличивающейся группы.

Ждали заместителя командира бригады подполковника Петренко. Хотя имелся приказ соблюдать радиомолчание, один из комбатов рискнул выйти на связь. Получили короткий ответ от Петренко: