Старшина пинком опрокинул флягу с оружейным маслом, подтолкнул ее ближе к огню.

– Может, попробуем вырваться? – он вопросительно смотрел на младшего лейтенанта. – Через пяток минут вон те чушки ахнут, а в каждой по сто тридцать килограммов. Разнесут к чертям эту «Берту».

Вспыхнул порох во второй гильзе. Старшина упал, а из открытой двери стучали автоматные очереди. Немцы прорывались внутрь, чтобы погасить огонь. Николай дал одну-вторую очередь.

– Не выбраться нам, пожалуй, – тоскливо проговорил он. – Слышь, старшина? Обложили наглухо.

Сапер тяжело дышал, зажимая рану на груди. Хотел что-то сказать в ответ, но вырвался лишь кашель, потянулась струйка пузырящейся крови. Его душил дым, а пробитые пулями легкие заполнялись кровью.

Сразу двое бросились в дверной проем. Николай выпустил остаток диска, тяжело ранив обоих. Вытаскивая из кобуры ТТ, почувствовал, что ранен в руку. Снял курок с предохранителя и, держа дверь под прицелом, отполз подальше от горящей лужи масла.

Огонь лизал фугасный снаряд. Рядом лежал другой. Ворочался и бормотал один из тяжелораненых немцев. Старшина все пытался вытолкнуть изо рта последние слова. В дверь снова полезли автоматчики. Николай выстрелил три раза подряд. Ответная очередь прожгла бедро. Нога онемела, вокруг растекалась кровь.

Амба! Надо заканчивать… Выхода отсюда нет. Николай с трудом подполз к старшине и подобрал лежавшие рядом две небольшие гранаты РГ-42. Перед глазами мелькнули лица матери, братьев, он гнал прочь эти видения, мешавшие ему делать свое дело.

– Нет выхода… нет, – бормотал он, выдергивая кольца.

Две четырехсотграммовые гранаты не подорвали снаряд, даже не повредили его массивную оболочку. Осколки добили старшину, хлестнули по ногам Николая. Но вспыхнула третья гильза, и сноп огня бил прямо в округлый бок снаряда.

Сейчас все кончится… Он закрыл глаза. В дверном проеме застыла фигура немецкого лейтенанта. Затем все исчезло в грохоте взорвавшегося фугаса. Следом рванул еще один снаряд, а через полминуты сдетонировали сразу пять или семь, находившихся в лифте.

Грохот взметнул вверх облако больших и малых кусков бетона. Подкинуло сорванный с креплений ствол, горел орудийный порох, бензин в расплющенном генераторе. В окопе охранения, словно салют, взлетали лопавшиеся от жара разноцветные осветительные ракеты. Остатки роты Морозова бежали через траншеи. Отстреливались, падали убитые. Раненые держались из последних сил.

Два багровых облака, сливаясь в одно, выплескивали языки огня. Иногда там что-то взрывалось, и снова взлетали обломки. Капитан Юткин, тяжело дыша, оглянулся. Рота уже нырнула в лесистый овраг, надо было торопиться, уходить как можно дальше от погони.

– Берта… выдумали имячко, – бормотал сапер. – Накрыли мы ее…

Остальные молча продолжали бег. Обидно было погибать, вырвавшись из такой заварухи.

Уничтожение дальнобойной батареи под названием «Черная Берта» лишь на несколько дней вызвало оживление и приподнятое настроение в батальоне. Если разобраться, особых причин для торжества не было.