– Исполню, государь!
– Вот и хорошо! А мне пора к Горезину – желание есть сильное побеседовать по душам с кое-кем, под протокол!
Глава 4
Финский залив
Командир бота «Провидение»
лейтенант Мишуков
после полудня 9 июля 1764 года
– Шнява все паруса поставила, господин лейтенант! Аглицкая вроде?! На ней три мачты, только бизань мачта совсем невысокая! И пушки имеются, порты только закрыты – плохо видно…
Совсем юный кадет, прищурив глаза, смотрел на едва видневшийся вдалеке корабль. И тут же получил в ответ традиционный иронический «гаф» от своего старшего троюродного брата, что служил на кораблях вот уже больше десяти лет. И разбирался в судах гораздо больше, чем вышедший в первое учебное плавание новик, каких на палубе бота сейчас была добрая дюжина, совсем юных. Про них бывалые матросы говорят – еще не наелись досыта прокисшей солонины из бочек.
– Не шнява, а бриг, кадет! Где ты видишь на судне третью мачту?! Это на грот-мачте косой парус! А именуется грота-гаф-триселем! Да и корабль не аглицкий, а голландский!
В России была огромная масса мелкопоместных дворян, приходящихся друг другу настолько дальними родственниками, что о том многие в обыденной жизни порой подзабывали. Но только не на русском флоте, детище первого императора. Там фамилии играли огромную роль, и люди сходились между собой куда крепче, чем в обыденной жизни. В каких-нибудь усадьбах посреди воронежских степей, откуда до ближайшего Азовского моря чуть ли не добрая тысяча верст.
– Он позавчера с утра из Кронштадта вышел, сам видел, – задумчиво произнес лейтенант Захар Мишуков, почесав большим пальцем плохо выскобленный денщиком подбородок, – а с ним три аглицких торговца, свей и два «немца», из Любека и Данцига. Грузы на них две недели принимали, но вот в море вышли дружно. Ушли вместе, а этот отстал! Странно! Ветер попутный, давно должны миновать траверз Ревеля, а они все тут еще крутятся, в шестидесяти милях.
Странно…
Вообще, за последние четыре дня случилось много необыкновенного, что перевернуло жизнь не только конкретного человека, но и всей страны в целом. Вместо царицы Екатерины Алексеевны, что два года назад возвели на трон гвардейцы, не спрашивая желания на армии, ни флота, ни народа, сейчас на престол взошел четвертый по счету император-мужчина – Иоанн Антонович, третий этого имени.
Про него в корабельных кают-кампаниях говорили порой втихомолку, и все разное. Одни офицеры, что отсидел новый – «старый» император «безымянным узником» в подземелье Шлиссельбургской крепости чуть ли не десять лет, став там почти юродивым.
Другие утверждали, что дело обстоит с точностью наоборот – царица Елизавета Петровна до ужаса боялась свергнутого ею с трона младенца. А уж Екатерина Алексеевна страшно опасалась заговора в пользу того, кто прав на российский престол имеет гораздо больше не только ее самой, но и цесаревича Павла Петровича.
Про наследника вообще тихо поговаривали между собою, что прижит немкой вообще «на стороне», без всякого стыда. Приводился даже список кандидатов, кто «обрюхатил» императрицу, и в нем покойный царь Петр Федорович не значился.