Почему так вышло?!

Но домыслить Екатерина Алексеевна не успела – тишина внезапно исчезла, и она услышала звук выстрела. И тут же ощутила солоноватый вкус крови во рту. И сразу вспомнила, как увидела летящую прямо в лицо, серебристую полоску шпаги. Женщина выхватила из кармана большой белоснежный платок и прижала к пострадавшему лицу – ткань прямо на ее глазах окрасилась в алый цвет.

– Убью, сука приблудная!

Яростная ругань раздалась совсем близко, и она, пошатнувшись, нетвердо стоя на ногах, повернулась в сторону голоса. К ней приближался русский офицер в зеленом мундире, с искаженным от ненависти лицом. В его правой руке, в солнечных лучах, зловеще сверкала шпага. Та самая, которая нанесла удар по лицу, а теперь на клинок ее просто насадят, как тушку цыпленка на кухонный вертел.

– Ферфлюхте!

Как заклинание женщина повторила тоже слово на немецком языке, вот только не беспомощность сейчас прозвучала в нем, а лютая, почти звериная ненависть раненной волчицы.

Мизерабль и швайне посмел ее ударить по лицу острой сталью, и еще грязно оскорблять при этом?!

– Ты… Убью тебя!

Екатерина Алексеевна оторвала руку от платка – ладонь была окровавленной и липкой. Зрелище собственной крови взбесило ее до крайности, но тут же придало уверенности и хладнокровности. Хватило нескольких секунд, чтобы понять, что произошло несколько минут тому назад, когда на нее наехал со шпагой в руке этот русский офицер.

Она ведь попала пулей в первый раз, но только в лошадь – та еще билась в предсмертной агонии в саженях двадцати. И, видимо, ее несостоявшийся убийца повредил при падении ногу – шел к ней медленно, заметно прихрамывая и подволакивая ступню. Возможно, ранив коня, она спасла себе жизнь – тот дернулся, и офицер нанес неточный удар.

– Немка приблудная! Тебя порешу, и твоего ублюдка!

Слова русского хлестанули ее кнутом – она отшатнулась, глотая собственную кровь, и успокоилась. Медленно достала второй пистолет из кармана, взвела курок с пригнанным кремнем, откинула огниво, посмотрела на полку – там был порох. Подняла пистолет и прицелилась прямо в грудь русского – тот пер напролом, совершенно не испугавшись оружия. Только ругался ожесточенно – его слова немка совершенно не понимала, хотя догадывалась, что тот сильно поминает муттер и киндер.

Злорадно произнесла, глядя на армейский мундир и искаженное ненавистью лицо офицера, выплевывая сгустки крови:

– Зеленое свиное дерьмо!

Нажала пальцами на спусковой крючок – кремень ударил по огниву, сноп искр воспламенил порох, и тут же пистолет дернулся в ее руках, выпустив клуб белого дыма.

После чего бросила оружие – перезаряжать было нечем. И шагнула к упавшему на траву русскому, что продолжал ругаться, хотя хрипел, и из губ поднимались кровавые пузыри.

– Хотел убить меня и моего сына? Руки коротки, и у тебя, и у твоего царя юродивого! А за слова ответишь!

Говорила она правильно, произнося выученные в России слова, и брызгая кровью изо рта в разные стороны. Затем присела, вытащила из-под полы собственного мундира кинжал, взятый в дорогу. И с ненавистью воткнула его в грудь убийце – тот дернулся и захрипел. Екатерина Алексеевна вырвала из раны острую сталь и с силой нанесла новый удар, а затем еще один. Офицер затих и вскоре вытянулся.