Ах да – экономят на порохе и пулях! Да эту пресловутую экономию в задницу засуну чиновникам штатс-контор-коллегии! На пулях и порохе, потребном для обучения всех воинских чинов стрельбе повелеваю впредь в расходах не скупиться!

Потому что хорошо обученный солдат трижды все окупит, когда на войне во врага сразу начнет попадать, а не учиться стрелять и заряжать фузею в бою, платя за этот опыт собственной жизнью. Кровь солдатская не водица, чтоб поля баталий поливать!

Много ли толку в сражении от необученного солдата?! Или лучше считать таковых пушечным мясом?!

А посему умение точно стрелять из фузей и пистолетов считать приоритетным, и учить этому делу самым серьезным образом! Командирам полков устраивать во всех ротах проверки, а у кого солдаты стрелять худо будут – отрешать от должности. Некоторые из здесь присутствующих могут сказать, что пуля – дура, а штык молодец!

Отвечу, что пуля дурой является в неумелых руках, того, кто стрелять из фузеи точно не умеет!

Вяземский заметил пристальный взгляд Иоанна Антоновича, направленный на младшего Суворова, только вчера получившего по высочайшему приказу чин бригадира. Тот не смутился, лишь недоуменно посмотрел на молодого императора, который почти сразу продолжил говорить. В его голосе чувствовалась горечь, перемешанная с гневом.

– Что толку стрелять с полусотни саженей по вражескому строю, если только одна пуля из десяти попадает в неприятеля?! Надо солдат научить стрелять так, чтобы девять пуль из десятка врага разили, или хотя бы, в худшем случае, половина.

Лучших стрелков отбирать в егерские команды, что сформировать при каждом полку отдельной ротой. Егерей в линии баталии никогда не использовать. Действовать им в рассыпном строю, прикрываясь кустами или деревьями, быстро перезаряжать фузеи и стрелять метко во врага, промахов стараясь не допускать. И по зрению туда отбирать – а для того таблицы специальные уже сделаны по приказу фельдмаршала, что внял моим словам и принял к исполнению…

Император остановился, вздохнул, медленно обвел взглядом собравшихся. И остановил свой взор на командире Кронштадтского порта вице-адмирале Нагиеве и сидящего рядом с ним командующего Ревельской эскадрой контр-адмирале Спиридове.

– Хотелось бы у вас спросить, господа адмиралы. Как получилось, что иностранное судно новоманерное, именуемое бригом, спокойно ушло в море, перед вашими очами? А вы его ни перехватить и потопить, даже догнать не смогли. Тут у меня только два ответа имеются – или корабли наши стали ветхими и скорости такой дать не могут, или моряки никудышные совсем стали, память царственного шаутбенахта Петра Михайлова опозорив?! Во второе не поверю, сам видел корабли в бою на озере Ладожском. А потому вот вам завет – быть в море, быть дома!

После этих слов Иоанн Антонович усмехнулся, на лбу собрались морщины, к удивлению, как самого Вяземского, так и других генералов – царь ведь совсем молодой, на десять лет моложе будет самого младшего из сидящих перед ним военных.

– Нужно немедленно заложить на наших верфях два десятка таких бригов, построить елико возможно быстрее. И пусть в плавания ходят не по Финскому заливу, а по всему Балтийскому морю, чтоб Андреевский флаг супостаты видели. И замыслить нужно дальние плавания – в море Средиземное, пока пусть грузы торговые возить будут. И опыта набираются полезного, и местные условия изучают, особенно Архипелаг.