И в такое лютое наказание верилось охотно!

С прибытием в Черногорию, вчера ему дали прочитать отписки о царской деятельности. Сам митрополит отозвался так – «начал между народом черногорским великое благополучие чинить, и такой мир и согласие, что у нас еще никогда не было».

Внимательно Юрий Владимирович прочитал письма русских послов самому митрополиту Савве о царе Стефане, отметив, что на момент отписок они не знали, что царь настоящий, и могли посчитать его самозванцем. Родной дядя, посол в Вене, отозвался так – «черногорцы, примирясь между собою, простили один другому обиды».

Посол Российской империи в Константинополе Алексей Михайлович Обресков, которого князь Долгорукий безмерно уважал, написал митрополиту Савве собственноручно следующие строки, в которых определил свое мнение – «прекратил между славянским народом разных званий издревле бывшие между ними вражды».

Поглядывая на торжество, посланник вздыхал с облегчением – ему не пришлось кривить душой даже в самой малости. Черногорский государь Стефан, то есть Петр Федорович, который действительно оказался сбежавшим императором, о чем он вчера в Петербург и отписал. А сейчас внимательно смотрел за развитием событий.

Таким же громким приветственным криком черногорцы одобрили все предложенные императором Иоанном Антоновичем законы, потом началось награждение. И прошло она довольно быстро, за какой-то час. Вручал деньги и медали воеводам и старейшинам сам царь Стефан, в котором легко узнавался природный монарх (князь старался теперь даже мысленно называть его по новому имени).

Раздачу серебряных медалей возложили на них двоих. Главный воевода граф Орлов, с красной лентой через плечо, выглядел очень грозно. И он сам, в парадной форме с крестом Владимира третьего класса на ленточке, приколотой к мундиру, не раз замечал, как черногорцы внимательно разглядывали, с завистью, русский орден.

Все остальные члены Скупщины получали деньги из кованных сундуков, долго разглядывали монеты с профилем Иоанна Антоновича, и расходились с самым довольным видом.

Но это оказалось только прелюдией к бурно разворачивающимся событиями. Они с графом направились в Котор готовить выступление, на котором настаивал император в своем послании к царю Стефану. И только прибыв в городок, князь понял, что за долгие месяцы его друг Алехан времени зря не терял. Предусмотрительный хитрец уже обзавелся здесь множеством верных людишек, которые приходили к нему в неприметный городской домик чуть ли не каждую четверть часа.

Разного возраста и облика, эти тайные доброхоты русского императора или черногорского царя, тихо говорили с генералом о секретных делах – и так прошел вечер и вся ночь…

– Сейчас начнется, – пробормотал Алехан, и князь увидел, что пара десятков венецианцев отправилась утихомиривать разошедшихся не на шутку английских моряков. Причем, как прибывших на британском корабле, так и состоящих на русской службе.

Возникла яростная перепалка, а потом началась самая банальная драка, какие можно было всегда увидеть в портовых кабачках, в том числе и Петербурге. Отличие только в том, что размах побоища оказался гораздо больше, чем поначалу думал князь, пристально разглядывая развернувшиеся представление в раскрытое окно.