— Должен. Но срок…

— Знаю, срок не вышел. А я, блин, добрый: и долг тебе прощу, и в Москву на халяву прокатишься.

— Ишь какой ты щедрый! Как бы мне от твоей щедрости копыта не отбросить. И это еще в лучшем случае!

— Да ты что, Арье? Дело-то пустяшное. Тут пять дней назад Томка моя свою подружку на то же дело наладила, уж совсем не баба, а труха одна, и то отлично справилась. Она мне тоже должна была, я ей за это полдолга скостил, на обратном пути еще кое-чего ей вручу, и привет, гуляй, Вася! У нее тут брат, ей бы век денег на такую поездку не скопить, а тут пожалте — на халяву! А тебе кисло, что ли, в Москву прокатиться?

— Некогда мне кататься, у меня дело свое!

— Да куда оно, блин, денется, коли ты на пару дней на неисторическую родину смотаешься?

— Слушай, Валентин, если я через неделю тебе весь долг отдам, ты от меня отвяжешься?

— Через неделю? Не пойдет! Крайний срок — послезавтра! Послезавтра не отдашь, тогда либо в Москву поедешь, либо… Ну, ты меня знаешь.

— Я тебя знаю. Но так дела не делают!

— Он меня, блин, еще учить будет! Может, у вас, у жидов, так дела не делают, а у нас…

— А что ж ты здесь, среди жидов, время тратишь?

— Это мое дело. Короче — послезавтра в это же время на этом месте ты мне отдаешь бабки или во вторник улетишь в Москву.

— Послезавтра — суббота. Тут закрыто будет.

— Лады! Тогда в семь тридцать вечера. Все уже откроется. Придется потратить вечер на тебя, жидовская морда! Все равно никуда ты от меня не денешься! Все, пока, золотой!

— Знал я, что ты сволочь, но чтоб такая… Фашистюга!

— Я этого не слышал. Чего сидишь? Беги денежки собирать! — гнусно заржал Валь-чик.

На этом запись обрывалась.

— И что дальше? — спросила Матильда.

— А дальше они разошлись. Так я и знал, что не надо с вами связываться!

— Это почему? — возмутилась я.

— Потому что я теперь полностью в это дело вгрузился!

— Ага! — торжествующе воскликнула Мотька. — Это здорово! Ты нам очень пригодишься с твоим ивритом.

— Да, но что же нам делать? Как помочь Арье, а главное, как Курицу предупредить? Он ведь опять хочет ее использовать.

— Интересно все-таки, что же он возит через границу? Отсюда он вполне может возить бриллианты.

— Почему именно бриллианты? — удивилась Матильда.

— Неужели ты не знаешь? Израиль — „ мировой центр обработки алмазов.

— Тогда очень может быть, — задумчиво проговорила Мотька. — Конечно, это что-то очень дорогое. Он ведь не просто дорогу оплачивает, но и долги списывает. Значит, ему это выгодно.

— Да тут долги вряд ли очень большие, — вставила я, — должники-то уж больно захудалые, что Курица, что Царь зверей.

— Для Вальчика они, конечно, не очень велики, а для них, бедолаг… — горестно протянула Мотька.

— Так, бабы, надо нам все тут распланировать, чтобы и Вальчика не упустить, и вам по возможности побольше посмотреть. На завтра есть какие-нибудь планы?

— Пока нет. Но мы ведь хотели…

— Знаю, хотели в Реховот съездить, друзей своих отыскать. Значит, завтра туда и поедем. А сейчас позвоним, выясним, живут ли они там.

Володька набрал номер.

— Добрый вечер, простите, это квартира Фельдманов? Да? А можно попросить Шуру? Его нет? Видите ли, я завтра буду в Реховоте, у меня письмо к Шуре из Москвы. От кого? Я не знаю, меня просто просили передать, А если завтра с утра я зайду и занесу письмо? Можно? Спасибо большое! Как меня зовут? Володя Берлин. Спасибо. Всего хорошего! Так, бабы! — прошептал Володька, с радостью потирая руки. — Завтра с утречка едем в Реховот. Так что ложитесь спать, завтра опять подниматься рано!