Под конец мы просто заснули.
В Тель-Авиве нас встречали Женя с Володей. И только тут мы обе вспомнили про Вальчика. Интересно, как Володя справился с поручением?
— Женя, ты знаешь что такое трансфигурация?
— Трансфигурация? А в каком контексте?
— Понимаешь, экскурсовод наш говорил про гору Тавор…
Женя расхохоталась.
— Это, девочки, просто Преображение.
Глава VIII ПОСЛЕ ЭКСКУРСИИ
Дома нас ждал горячий ужин. — Еще бы, ведь бедные девочки весь день питались всухомятку! — передразнивая Женю, ржал Володька.
Нам никак не удавалось спросить его о Вальчике и Арье. Он понимал наше нетерпение и был страшно доволен. Наконец Женя на минутку вышла из кухни.
— Ну что? Видел их? Записал? — накинулись мы на него.
— Видел. Записал. После ужина мать за работу сядет, тогда и… Но тут вернулась Женя.
— О чем это вы тут шепчетесь?
— Да мы не шепчемся, просто от усталости еле языками ворочаем, — нашлась Матильда.
После ужина мы заявили, что хотим посмотреть телевизор — узнать, как там дела в России. В Израиле все эмигранты смотрят 1-й и 2-й каналы нашего телевидения. Разумеется, ничего мы смотреть не собирались. Володька включил телевизор и под шумок увел нас на балкон.
— Давай, рассказывай! — шепотом потребовала я.
— Погоди, вот сяду поудобнее.
— Володька!
— Хорошо, слушайте сюда! Пришел я в это кафе, смотрю, ваших фигурантов пока нет. Ну, я решил покрутиться там, но садиться не стал, а то мало ли где они сядут, и что ж, мне при них пересаживаться? Я занял позицию неподалеку. Вскоре, смотрю — идет ваш Вальчик, я его сразу узнал, вы здорово его описали, и тут же, чуть ли не бегом, появился Арье. Точно, на Юрского смахивает. Они сели за столик, да и я тут как тут, за соседним пристроился и сумку открытую с диктофоном на стул бросил. Он у меня сам от голоса включается. А еще я этот стул как можно ближе к ним придвинул. Они на меня ноль внимания.
— Ну, включай скорей! — потребовала я.
— Минутку, бабы!
Володька с гордостью вытащил из кармана диктофон. И тут же на балконе раздался негромкий, но противный голос Вальчика.
— .О я подумал, что ты деру дал. Чего молчишь?
— А чего говорить, — каким-то бесцветным голосом произнес Арье. — Пока что мое дело слушать, что ты скажешь.
— Золотой, у тебя в Москве кто-нибудь остался?
— В каком смысле? '
— В прямом. Ну, родственники или дружки.
— Да я вообще не из Москвы, я из Загорска.
— Какая, блин, разница!
— Нет, в Загорске никого у меня не осталось, разве что соседи, антисемиты окаянные. А что?
— А в Москве у тебя кто есть?
— Тебе-то зачем знать?
— Раз спрашиваю, значит, надо.
— Не твое дело!
— Не зарывайся, Арье, я с тобой шутки шутить не стану. А, понял, ты, блин, думаешь, я на твою родню давить собираюсь? Ни хрена! Я просто хочу, чтобы ты съездил в Москву, с близкими повидаться, и, заметь, за мой счет!
— С какой стати?
— Про это потом. А пока скажи, у тебя двойное гражданство?
— Нет, я ведь здесь уже девятый год, а тогда еще гражданство не сохранялось.
— Это мне дороже обойдется, ну да где наша не пропадала!
— Валентин, не темни! Я тебе не мальчик.
— Но ты мне и не девочка, и цацкаться я с тобой не собираюсь. Ты мне должен?