Дочь убегает.
— А у Вас и чулан есть? — с любопытством оглядывается Синичка.
— Конечно. Я там запираю несговорчивых Снегурок.
Цокнув, дует губы.
— А я у Вас там все яблоки съем.
— Там ещё морковь жаждет попасть… в… сферу твоего влияния, — ухмыляюсь я, в последний момент не рискуя пошлить.
— В каком это смысле? — покрываются её щеки румянцем.
— В гастрономическом, Ася. Морковка у меня приличная.
Её брови возмущено ползут вверх.
Пошлячка маленькая! Я имел в виду не это. Но думай теперь про "это", раз начала. А я на твои горящие щеки полюбуюсь.
Подхватываю со стола веник от тёщи. Иду к камину — сжечь нахрен это мракобесие.
— Мантру не забудьте… — в спину елейно.
Коза…
Ариша несёт яблоки, рассыпая несколько по дороге. Они с грохотом падают на пол.
Букет дымит и клубится жёлтым дымом. И воняет полынью. Закрываю камин.
За спиной на столе вибрирует телефон. Подхожу к столу, вытирая руки полотенцем.
— Лобов… — бросаю озадаченный взгляд на Снегурку. — Тебя по ходу потерял.
Съеживается, жалобно глядя мне в глаза. Телефон замолкает и начинает жужжать заново.
— Ариша! — подмигиваю дочке.
Она деловито забирается на стул. Нажимает на экран.
— Аллё.
— Касьянов? — озадаченно.
— Неть.
Вспарываю брюхо гусю.
— Мм… А где папа? — с ехидцей.
— Папа ласчленяет Алкадия.
Тишина…
Закрывая ладонью рот, Снегурку падает на спину, стараясь не хохотать в голос.
— Ариша! — шепчу, закатывая глаза. — "Папа уехал"!
— Кого? — доносится из трубки озадаченно.
— Папа уехал.
— Как приедет, пусть… Ой! — с раздражением.
Скидывает вызов.
— Ты чего меня палишь-то? — предъявляю дочке.
Откусив от яблока пихает его в нутро птице. А я натираю шкуру чесночным маслом.
— Может быть помочь чем-то? — спохватывается Снегурка.
— Картошку можешь почистить.
С досадой смотрю, как она мучает картошку.
— Мда… В армии ты точно не служила.
— Не так? — замирает она.
— Попробуй овощечисткой. Всё равно строгаешь как деревяшку.
— А он же вечером перезвонит, да? — становится она грустной и задумчивой.
— Может быть. А может быть и нет.
Засунув несколько картошин следом за яблоками, убираю гуся в духовку.
Включаю на режим томления. На четыре часа.
— Ну всё. Поехали.
— Куда?… — пугается Ася.
— Любезная моя тёща — Алла Борисовна — работает в местном ТЮЗе. И пригласила нас на новогоднее представление.
— Правда??
— Правда, — киваю я.
— А мне не в чем, — сжимает полы халата. — Всё же в стирке.
Да, я закинул.
— Придумаем что-нибудь. Да, Ариш?
Через минуту Ариша тащит из шкафа длинное платье. Я дарил. Марине. Ни разу так и не надела. Жена предпочитала короткие. Длинные носить не умела.
Ариша всовывает в руки Синички.
— Неудобно как-то… — встаёт Ася, прижимая к себе платье.
Сжимает в пальчиках бирку с ценником.
— Новое. Это я покупал. Если нравится — надевай. У него хозяйки нет.
— Нам нлавится! — воодушевленно радуется дочь.
— Идите тогда, собирайтесь.
И я…
Костюм, что ли, надеть?
ТЮЗ, конечно, не "Оперы и Балета". А с другой стороны, Синичка в вечернем платье требует огранки. Вытаскиваю из шкафа костюм, бросаю на кровать. И галстук… В цвет её платью.
Ловлю себя на совершенно пацанском ощущении неуверенности перед свиданием. Неуместном в нашем случае. Но очень живо стучащим под рёбрами. Прислушиваюсь к нему. Эмоции нарастают. Становятся горячее, трепетнее… И это как тактильные ласки. Только изнутри. Умопомрачительно приятно! Я соскучился…