И даже специально сейчас вспоминаю, чтобы разобраться. Чувствую, как начинает гореть лицо.

Первый звонок.

— Попробуешь отойти от меня, хоть на шаг, надену наручники, так и знай, — предупреждает он.

Но в этот раз мне не очень-то и страшно. И даже хочется немного подразнить его. А то хмурый как октябрьское утро. На детский спектакль всё-таки идём. Да и место публичное, не будет он здесь слишком кусаться.

Мы садимся на первый ряд.

— А откуда Вы принца знаете?

— Это не я его. Это он меня. А что? — скашивает на меня взгляд. — Любите, барышня, принцев?

Свет гаснет.

— Когда сразу принц — это конечно приятнее, чем сначала жабу целовать в надежде на то, что она шкуру сбросит. Может же это просто обычная жаба, а не метаморф.

— Не понял сейчас. Жаба в ваших рассуждениях — это я?!

— Какой Вы мнительный. Просто так… о принцах рассуждаю. Вы же спросили!

На жабу он, конечно, не тянет. Хороший он, хоть и тяжёлый человек.

— Рот свой, короче… Как там было? — щёлкает он пальцами.

— "Замолчи", — подсказываю я.

— Вот.

На сцене фантасмагория. Что-то среднее между мультфильмом "Падал прошлогодний снег" и картиной Дали, где бедра и головы отдельно от тел. Сюжет не улавливается, но зрелищно!

Дети радостно визжат от летающих над головами приведений. Которых на длинных палках таскают в темноте одетые в чёрное люди. И машут ими как флагами на параде.

— Ныне и присно! — звучит со сцены.

Мне стыдно, но даже я не совсем понимаю, что бы это значило.

В середине спектакля стиравшая в тазу всё это время бабка выкидывает мокрую тряпку на сцену и плескает тазиком в зал.

Мы возмущенно вздрагиваем, ожидая получить водой в лицо. Визг! Первые ряды уворачиваются. Но тазик пуст.

— Господи… — не выдерживаю я, хватаясь за голову.

— А я говорил.

Булочка закатывается от смеха, радостно хлопая в ладоши, как и другая малышня.

— Ну им же нравится.

— Дети любят дичь, ничего не поделать.

Действо становится загадочнее, сцена темнеет.

Рефлекторно пальцы мои сжимаются на предплечье Касьянова.

Опять же сейчас что-нибудь внезапное произойдёт. Страшно представить — что!

На сцену крадётся человек, наряженный ёлкой. Сзади как консервные банки за псом, за ним волочатся коробочки с подарками.

Неожиданно ладонь Касьянова накрывает мою сверху. Перестаю видеть сцену. Но начинаю остро чувствовать запах его парфюма. В груди пульсирует от его этого жеста. Звуки отдаляются. Слепо пялюсь на сцену.

И мне кажется, он всё ближе и ближе… Веки мои смыкаются от остроты ощущений. Я зависаю в этой остроте, чувствуя, как гладит он мои пальцы. Тёплые губы неожиданно прикасаются к моему ушку. Вдохнув, замираю, забывая, как выдохнуть.

— Антракт, Синичка… — вкрадчиво.

Внизу живота трепещет. Сжимаю бёдра, пугаясь этих ощущений.

Свет разгорается. Перевожу на него смущенный взгляд.

— Как можно было уснуть под ЭТО? — скептически косится на меня.

Я не спала!

Но лучше пусть думает так.

Пожимаю плечами.

В холле Дед Мороз встречает детей небольшими подарочками. Заметив его, Ариша резко притормаживает, вцепляясь в моё платье.

— Неть!

Тащит сквозь толпу меня обратно к первому ряду.