— В каком смысле? — удивился охранник.

— Ну, часто вашими услугами пользуются знаменитости, звезды эстрады, кино?

— Понял, — важно кивнул охранник, — нечасто. Но иногда бывает. Знаменитостей-то обычно встречают, провожают. Зачем им наш паркинг?

— Попробуйте вспомнить, за последние дней десять вам приходилось обслуживать кого-нибудь из тех, кого вы видели по телевизору, в кино, на обложке журнала? — осторожно вмешалась Катя.

Охранник задумался.

— Вроде нет. Я вообще-то телевизор редко смотрю, только американские боевики по видику.

— А наши боевики смотрите? — поинтересовался Паша.

— Нет. Чего там смотреть? Они вроде американских, только хуже.

— Значит, все-таки какие-то наши; боевики вы видели?

— Ребят, ну чего вы, в самом, деле? Вам очень это надо?

Стало заметно, что охраннику разговор поднадоел. Плохие из них получались корреспонденты. Сюда бы Сиволапа… впрочем, его бы, возможно, такой громила просто послал подальше, не вынес бы напора.

Паша вздохнул, вытащил стотысячную купюру и протянул охраннику.

— Честно говоря, очень надо. Позарез, — из небольшой кожаной сумки, которая висела у него на плече, он достал какой-то яркий тоненький журнальчик.

На обложке красовался цветной портрет Крестовской.

— Да чего вы, ребята, в натуре, — охранник несколько смутился, но деньги взял, долго смотрел на фотографию и наконец вяло сообщил:

— Ну, эту рыжую вроде видел. А она кто?

— Очень известная актриса. Снимается в наших боевиках. В прошлую среду, ровно неделю назад, примерно в это же время, она оставляла здесь машину, — спокойно сообщил Паша.

— Черный «Опель», 289 МК, — уточнила Катя и удивилась — когда это она успела запомнить номер Маргошиной машины? Всегда думала, что у нее плохая память на цифры.

— Точно, — кивнул охранник и тут же насторожился:

— Слушайте, ребята, а все-таки вам зачем это надо?

— Работа такая. Вот вы стоянку охраняете, а мы сплетни про знаменитостей собираем. Каждый зарабатывает как может, — улыбнулась Катя.

— А, ну ладно, — кивнул охранник после некоторого размышления, — в прошлую среду, значит? Номерок повторите еще раз.

Катя повторила номер, охранник на несколько минут скрылся в будке, потом вышел и протянул клочок бумаги, на котором было написано: «Опель» 289 МК, черн, парк. 4.09–19.00, опл, до 7.09–19.00; выезд 4.09–11.15; въезд 5.09–01.05; выезд 5.09–16.00".

— Огромное вам спасибо, — Паша спрятал бумажку в карман.

— Да не за что, — усмехнулся охранник, — за сотенную работа невелика.

— Она вернулась точненько к концу регистрации, — задумчиво произнесла Катя, садясь за руль, — если и опоздала, то буквально минут на пять, не больше. Знаешь, о чем я думаю? Вот задержись мы на этом фуршете еще немного, и Глеб был бы жив. Она вряд ли решилась бы опоздать на самолет. Рухнуло бы все ее хитрое алиби. Ужас в том, что я ведь сама говорила ей — мы уйдем рано. После спектакля я всегда полумертвая, только одно желание — скорей в койку, а уж после премьеры буду вообще как выжатый лимон. Глеб скорее всего напьется уже в антракте, в общем, ты, Маргошка, не успеешь сесть в самолет, а мы уже домой вернемся — я именно так и сказала. Сейчас как будто в ушах стоит тот наш разговор. Мы сидели у меня в гримерке после генерального прогона втроем с Настей Мухиной. И Настя тоже ее уговаривала, мол, посмотрим вместе первый акт, и я тебя отвезу. Я еще подумала тогда, как-то мельком: а почему она не едет в аэропорт на своей машине? Там ведь есть платная автостоянка, не такая уж дорогая. Она летит всего на пару дней, и было бы логично… Подумала, но не спросила.